ПОМОГИТЕ умирает ребенок!

Как пережить потерю нерожденного ребенка

Психолог московской клиники МАК ЭКО Екатерина Барская о том, почему важно говорить о перинатальных потерях, и как поддержать женщину, потерявшую нерожденного ребенка.

В нашем обществе не принято говорить о смерти, будто это что-то постыдное и противоестественное. О парадоксальной смерти человека, который, вроде как, даже не жил, кажется, помнить не стоит вовсе. Но потеря нерожденного ребенка, и на небольшом сроке, и во время родов – это серьезная психологическая травма, которая требует внимания и бережного обращения. Потому что это утрата.

Однако, даже медперсонал в клинике или роддоме не всегда готов оказать женщине необходимую поддержку. Увы, я сама потеряла ребенка во время родов. И мне сказали буквально следующее: “Ничего, через год к нам снова приедешь, еще родишь”. Сказали не от жестокости или глупости, а просто потому что никто не учил, что в таких случаях стоит говорить, а чего нет.

Профессиональное выгорание тоже имеет место быть.

А что сказать?

Что испытывает женщина, потерявшая ребенка? Есть такое выражение – когда умирают родители, уходит наше прошлое, а когда умирает ребенок уходит будущее. Потеря малыша – это крах женского мира. Несостоявшаяся мама чувствует отчаяние, горе, опустошение.

Она уже определила свой новый статус, матери, она спрогнозировала свою жизнь в новых реалиях, она хотела оправдать надежды мужа и семьи, но этот новый мир разрушен.

Для окружающих же это символическая утрата, потому что окружение не видело объекта, по которому можно скорбить, а у нее он был! И то, как она будет проживать это горе, зависит и от поддержки близких, и от тактичности медперсонала. Самое важное – дать женщине пережить, прожить случившееся эмоционально, помня о четырех стадиях горевания.

[attention type=yellow]

1. Отрицание. Задача первой стадии горевания – принятие беды. Надо осознать, что это произошло.

[/attention]

2. Тоска и гнев. Это стадия поиска ответов на вопросы и виноватых. Задача – окружить близкого человека

теплом и вниманием, уберечь от совершения деструктивных поступков.

3. Дезориентация и страдание. Ощущение, что рухнуло все. Прежней жизни не будет, ребенка не будет, счастья не будет. И, казалось бы, поддерживающая фраза “ты молодая, родишь себе еще” наносит еще больший вред. Этой фразой горе обесценивается. Стадию страдания нужно пережить, ее цель – найти ресурсы для строительства будущего.

4. Реорганизация жизни.

Длительность каждой стадии по отдельности и горевания в целом могут быть разными. Зависит это и от индивидуальных психических особенностей, и от срока беременности. Мы всегда спрашиваем женщину: “Это была беременность или это был ребенок?”.

Если она оплакивает себя – это одна ситуация, а если своего ребенка – другая. У стадий нет чёткого временного разделения. Если потеря случилась на сроке 2-3 недели – ментальное восстановление занимает примерно полгода.

Если это рожденный ребенок, женщина его видела, то не менее полутора лет.

Что не надо делать

1. В первую очередь не надо игнорировать перинатальную потерю. Сперва может показаться, что уход от реальности с помощью психотропных препаратов – самое простое решение. Но она не позволит пережить все стадии горя, необходимые для дальнейшей счастливой жизни, которая обязательно наступит.

2. Многие думают, что после потери ребёнка нужно скорее снова забеременеть и во что б то ни стало стать счастливой мамой. Но этого не происходит.

Потому что новый ребенок приходит взамен утраченного. Но каждый человек имеет свою историю, своё время прихода в семью.

[attention type=red]

Психологи все же рекомендуют выдержать паузу между гибелью первого малыша и рождением следующего должно пройти полтора-два года.

[/attention]

3. Искать виноватых. Часто бывает и так, что в состоянии горя женщина бросает все силы на поиск виноватых. Она может обвинять себя: зачем поехала отдыхать, почему не поехала отдыхать, а наоборот много работала и пр.

Может обвинять мужа, родителе, врачей. По сути, это вторая стадия – тоска и гнев. И многие близкие обижаются, стоит отметить, вполне справедливо. Но надо понять, что это просто стадия проживания горя.

Дать женщине пройти её с минимальными потерями.

4. Делать вид, что ничего не случилось. Культурологически так сложилось, что не можем принять и понять чужую боль – это очень страшно.

Но сказать слова сочувствия “Я сожалею, что это случилось”, “Я сочувствую твоей беде”, “Чем я могу сейчас тебе помочь?” или просто молча и уверенно быть рядом, обнимать невероятно важно.

Используйте простой стиль речи. Правдиво и спокойно выслушивайте, честно отвечайте на вопросы.

Не скрывайте и своих эмоций, искреннее сочувствие, эмпатия помогает справиться с травмой.

Худшее, что можно сказать в такой ситуации: “Время лечит”, “Бог дал, Бог взял”, “Хорошо, что он умер, пока вы не привыкли”.

К чему стремиться

Материнство – самый яркий и потому самый эмоциональный и глубокий по переживаниям опыт в жизни женщины. Потеря ребенка для пары означает, что их отношения не смогли выйти на новый уровень развития, это также непросто принять.

Помните об этом, когда в следующий раз будете интересоваться, почему люди бездетны. При привычном невынашивания или неудачных попытках ЭКО погоня за беременностью может превратиться в гонку, лишить пару удовольствия от общения друг с другом и секса.

При этом самооценка сильно падает – почему у одних получается, а у нас нет, – недоумевает пара? Но сегодня появились специалисты, которые учат акушеров-гинекологов оказывать и психологическую поддержку в родах, в том числе и при их трагическом исходе.

[attention type=green]

Важно бороться и с профессиональным выгоранием кадров, и, чо интересно, это заметно только со стороны, сам человек не может понять, что он “выгорел”, так как выгорание связано с развитием личности.

[/attention]

Особенная тема – мужское горевание. Так заведено, что мужчина не должен плакать, но это не значит, что он не моет проявлять свои эмоции и не страдает. Поэтому мужчины в парах, перенесших перинатальную потерю, часто уходят с головой в работу, эмоционально отделаются от жены. А разговаривать, рассказывать о своих переживаниях обязательно надо.

Как впустить и отпустить

Надо позволять каждому ребенку быть в этой жизни. Для чего-то же он пришел, пусть и не родился или прожив всего несколько часов. Очень важно сказать ему: да, ты был в моей жизни, я тебе помню.

Есть и ритуалы “отпускания”, они хорошо работают, когда женщина уже перегорюет. Можно сделать коробочку, куда положить предмет, который связан с беременностью – это может быть, ультразвук или анализ ХГЧ.

Можно посадить дерево во дворе, сделать самолет и запустить в небо. Одна женщина, с которой мы работали, нашла звезду на небосклоне и сказала, что это ее сын. Женская психика довольна гибкая и со временем сама себя может настроить на дальнейшую жизнь.

А в душе найдется полочка и для несостоявшегося материнства.

Источник: https://dni.ru/lifestyle/2021/9/11/459260.html

Жить или ждать? Что делать, если ребенок умирает

— Здрасьте-здрасьте, проходите на кухню. Я сейчас. Только ногти досушу…
— Ногти? Какие ногти? — опешила психолог.

Она работает в хосписе. В детском хосписе. Она работает со взрослыми, у которых умирают дети. Это не работа, а наказание. Постоянный контакт со смертельным отчаянием. Ее клиенты не красят ногти. Не одевают яркое. Не смеются. Не улыбаются. Не празднуют праздники. Не ходят в кино.

Они носят черные платки. Смотрят в одну точку. Отвечают невпопад. Подолгу не открывают дверь. Они живут в ожидании черного дня и делают черным каждый день ожидания. Психолог нужен для того, чтобы прогнать из головы таких родителей мысли о смерти. О своей смерти. Потому что когда уйдет ребенок, зачем жить?

Психолог должен объяснить зачем. Помочь придумать новое «зачем». И поселить это новое «зачем» в голову мам и пап, давно и привычно живущих на грани отчаяния.

— Какие ногти? – переспросила психолог. – Вы мама Анечки? Вы Снежанна?

Показать еще

— Я мама, мама. Вот эти ногти, — засмеялась Снеж. Показала красивый маникюр с блестящими, как леденцы пальчиками.

Снеж 30 лет. 2 года назад ее четырехлетней дочке поставили диагноз. Онкология. 4 стадия. Диагноз, определивший конечность жизненного отрезка ее дочери. Два года. Два раза по 365 дней. «Плюс-минус 720 дней», — посчитала Снеж и упала в колодец отчаяния.

В колодце не было дна. Когда Снеж смотрела на дочку, она все время летела вниз, испытывая нечеловеческие перегрузки. Ей даже снилось это падение. Во сне она отчаянно цеплялась за стенки колодца, сдирая пальцы в кровь, ломая ногти, пыталась замедлиться, остановиться.

Просыпалась от боли. Болели пальцы. И ногти болели. Желтели. Грибок, наверное. Снеж прятала желтизну под нарядный маникюр.

Конечно, они боролись. Снеж отчаянно карабкалась. Хваталась за любую возможность. Традиционная медицина. Нетрадиционная. В один день после утреннего облучения она могла повезти дочь к деревенскому знахарю. А вдруг? Лучевая терапия и отвары целебных трав. Экстрасенсы. Колдуны. Лучшие диагносты и онкологи.

«А вдруг» закончилось, когда метастазы попали в костный мозг дочки. Снеж поняла: вот теперь — всё. Финальный отрезок пути. Сколько бы там не было дней, они уже без «а вдруг». Снеж осознала: она больше не сможет ничего изменить. Выбора: жить или умереть – больше нет. Ей, Снежанне, придется это принять. Она мгновенно замерзла.

Подождите, но выбор же есть всегда! Даже у осужденного на смерть человека, которого ведут на расстрел, есть выбор. Выбор – с каким настроем туда идти. С остервенением, с обидой, с прощением, с надеждой…
Снеж поняла, что в этом выборе – ее спасение. И согрелась.

Она выбирает жить «как ни в чем не бывало». Она не станет культивировать болезнь и подчинять ей всю жизнь дочери. И свою жизнь тоже. Она не положит на алтарь грядущей смерти больше ни дня из отведенных Господом на жизнь. Надо ЖИТЬ. А не ЖДАТЬ.

Да, больничная палата и ежедневные инъекции яда в исколотые вены ребенка возможно продлят ее жизнь на несколько дней. Жизнь ли это для пятилетней девочки? Нет. Это мучение. Анюта все время плакала в больнице и просилась домой. Дома – куклы. Мультики. Смешные журналы. Фрукты.

Дома – детство. А в больнице – борьба. Но исход борьбы уже определен, зачем тогда? Снеж забрала дочку домой. И стала жить-поживать.

— Это она не в себе, — хмуро смотрели на Снежанну другие матери, чьи дети оставались в больничных палатах.

– Это она сдалась.

Ребенок умирает: что делать родителям [attention type=yellow]

А Снеж в этот момент делала свой осознанный выбор. Она перестала падать в колодец. Остановилась. Подняла голову. И увидела небо. И лучи солнца, дотянувшиеся до нее в колодце. Снеж крепко сжимала Анюткину ладонь, когда они уходили из больницы.

[/attention]

— Пойдем домой, моя хорошая…— Мы сюда больше не вернемся? – с надеждой спрашивала девочка.

— Нет, больше не вернемся, — твердо сказала Снеж.

Анюта стала пациенткой хосписа. Ну, то есть жила дома, а там стояла на учете. Хоспис – это не про смерть. Хоспис – это про жизнь. Про то, что смерть – это часть жизни. Что умереть – не страшно. Страшно умереть при жизни.

Снеж ценила сотрудников этого заведения. Они всегда были рядом. На расстоянии телефонного звонка. Он всегда готовы были помочь. И они не задавали глупых вопросов. Это важно. А другие — задавали.

— Как ты? – спрашивали окружающие.

В вопрос зашит глубокий ужас от осознания бескрайности чужой беды и глубокая радость от осознания, что эта беда – не со мной.

— Я – отлично, — честно признавалась Снеж. – Сегодня на карусели поедем. Анютка хочет. Мороженого поедим. По парку пошатаемся.

Люди отводят глаза. Этот текст принадлежит маме здорового ребенка. Его не должна говорить мама смертельно больной девочки. Люди, ни дня не прожившие в колодце, любят давать экспертные советы о том, как грамотно страдать. У них есть Хрестоматия отчаяния, мокрая от слез.

А у Снеж нет такой хрестоматии. У нее – альбом с белыми листами. Каждый лист – это новый день. Сегодня мы проживем его на полную катушку. С мороженым и каруселями. Раскрасим яркими цветами и детским смехом.

А потом настанет ночь, Анютка заснет, а Снеж будет слушать ее дыхание. Дыхание спящей дочери — лучшая симфония любви на свете. Спасибо, Господи, за ещё один яркий день. Завтра нас ждет новый чистый лист. В какие бы цвета его раскрасить?

Где-то на отрезке Анюткиной болезни от Снеж ушел муж. Страшнее, конечно, что при этом от Анютки ушел папа. Уходя, муж говорил Снеж что-то обидное. Что толстая. И старая. И что-то еще. Избивал словами.

Снеж не слушала. Она понимала. Он просто сдается. Он уходит от страха. Он не хочет каждый день видеть угасание дочери. Это портит качество его жизни. Ему приходится виновато улыбаться. Потому что общество осуждает улыбки в такой ситуации.

Впереди еще год. Муж не хотел выкидывать год своей жизни в трубу страданий. Ведь этот год можно прожить весело, ездить на море, смеяться заливисто, целоваться исступленно. А альтернатива – слезы, уколы, врачи, диагнозы. Муж выбрал первое. Вышел за скобки семьи. И оттуда, из-за кулис, дает ценные советы Снеж.

— Такой активный образ жизни добивает ребенка, — авторитетно заявляет бывший муж, рассматривая в соцсетях фотографии. На них — счастливая мама с хохочущей дочкой. Подписчики не подозревают, что дочка больна. — Ты ей жизнь сокращаешь.

Снеж молчит. А что говорить? Теоретически он прав. Если бы Анютка лежала сейчас, утыканная иголками, через которые в нее закачивали бы химические препараты на основе яда, она бы, вероятно, прожила дольше. Но… Разве это жизнь для пятилетнего ребенка?

Сколько стоит жизнь детей в Украине: вымогательство в Охматдете

Снеж давно не рефлексирует по этому поводу. Просто живет. Недавно свозила дочку в Парк развлечений. Вот это приключение! Анютка была счастлива. Желтоватые щечки покрывались румянцем. Она целый день проходила в платье Эльзы, она была настоящей, взаправдашней принцессой. Снеж радовалась вместе с дочкой, заряжалась ее восторгом.

[attention type=red]

Жить, когда у тебя все хорошо — это одна история. А жить, когда у тебя все плохо — совсем другая.
Когда у тебя все хорошо, то можно думать о пельменях и новых обоях в гостиную. А когда все плохо, то все мысли перекрыты шлагбаумом осознания, что метастазы уже перешли в костный мозг ребенка.

[/attention]

Снеж прошла этап отрицания. И гнева. И истерик. Она уже там, на другом берегу. Она — в принятии.
Поэтому она живет, как будто все хорошо. Она сломала шлагбаум и прибралась в голове. Она думает о пельменях и обоях в гостиную. Можно взять бежевые такие, с кофейным оттенком. Будет красиво.

— Снежанна, вы думаете о том, как будете жить…потом? – осторожно спрашивает психолог. Она готова к ответу про суицидальные мысли. И знает, что говорить в ответ.— Потом? Ну, плана у меня нет, но я знаю, что я сделаю сразу после…— Что?— Я уеду на море. Буду много плавать. И загорать. И заплывать за буйки.

— На море? Интересно, — психолог рассматривает Снеж с любопытством. Думает о силе этой измученной испытаниями, но несломленной женщины.

Снеж по-своему понимает этот пристальный взгляд. Она трактует его как осуждение. Она к нему привыкла.— Вы думаете, это стыдно? Все так думают. Мама. Бывший муж. Соседи. Подруги.— Я так не думаю, Снежанна, честно. Даже наоборот.

— Я смою в море все эти осуждающие взгляды. Все приговоры. Мне тут сказали, что я… как это… «пафосно страдаю»…

Снеж усмехнулась. Захотела курить.— Снежанна, вы боитесь чего-нибудь? – спрашивает психолог.— Я? — Снеж задумалась. — Наверно, уже нет. Я боюсь Анюткиной боли. Но есть морфий. А так ничего…— Анечке хуже.— Да, я вижу. Не слепая. Но так уже было. Думаю, прорвемся.— А если нет?

— А если нет, то я не хочу вскрытия. Не хочу, чтобы трогали ее. И платье Эльзы уже готово. Она в нем была счастлива здесь. И будет там.

Психолог собирается уходить. Она здесь не нужна. Она не скажет этой маме ничего нового. Скорее, наоборот. Эта женщина — сама мудрость и принятие. А может это защитная реакция, блокирующая чувства. А может, жажда жизни. Какая разница? Море… Она хочет на море.

От нее не пахнет отчаянием. Пахнет лаком для ногтей. И немножко шоколадом. Они с дочкой ели шоколад.
Из комнаты в руки Снеж выстреливает Анютка.

— Мама, пойдем раскрашивать новыми фломастерами разукрашку!!! — верещит девочка.— Я иду, Анют. У нас гости, видишь? Поздоровайся. А то не вежливо…

— Здрасьте, — здоровается девочка и убегает в комнату. Если бы не желтоватый цвет лица и не вздувшиеся лимфоузлы — обычный ребенок, заряженный детством.

Снеж выходит на лестничную клетку проводить психолога. А на самом деле — закурить. Очень хочется.
— Вы – удивительная, Снежанна, — говорит психолог на прощание. — Вы большая редкость. Вам не нужен психолог. Вы сама себе психолог. Я даже советовать Вам ничего не буду. Пожелаю сил и стойкости.

— Угу, спасибо, приятно, — Снеж приветливо улыбается и жадно затягивается сигаретой. — Сил и вам тоже. У вас работка — не позавидуешь.

Двери лифта закрываются и не дают психологу ответить любезностью. Снеж докуривает сигарету и еще минуту рассматривает весеннее небо через грязное окно. Небо голубое, яркое, залитое солнечным светом.
Такое же будет на море. Потом. Снеж будет греться в его лучах. Быстро загорит в черное. Будет вечерами мазать сметаной красные плечи.

А когда придет пора – она вернется сюда.  Вернется, обновленная. И пойдет работать в хоспис. Психологом. Будет вот также ходить к тем, кто разучился улыбаться, и учить. Учить жить вопреки диагнозам. Учить ломать шлагбаумы. Учить думать о море. Учить видеть солнце в колодце.

[attention type=green]

Она будет показывать людям свои фотографии. На фотографиях – счастье двух людей. И нет болезни. Это они с Анютой в парке. Это — катаются на лошадках. Это — на каруселях. Это — на горке. Это они лопают фрукты. А вот тут — шоколад…

[/attention]

Видите, можно жить. Можно. И нужно. Просто купите пельмени. Просто поклейте обои…

Ольга Савельева

Еще редакция Сlutch cоветует прочитать:

Читать дальше ЧИТАЙ ТАКЖЕ

Источник: https://clutch.ua/deti/razvitie/zhit-ili-zhdat-chto-delat-esli-rebenok-umiraet

«Мой ребёнок умер, и я пытаюсь с этим жить». Две истории матерей, которые потеряли своих детей

Потерять ребёнка — кажется, самое страшное, что может случиться с родителями. Наталья Ремиш записала истории двух женщин, которые потеряли своих детей. Дочь Евгении умерла полтора года назад. Сын Натальи — полтора месяца назад. Обе они до сих пор пытаются принять случившееся и найти в себе силы жить дальше.

Рассылка «Мела»

Мы отправляем нашу интересную и очень полезную рассылку два раза в неделю: во вторник и пятницу

«Я думала о смерти всех вокруг, но не думала, что моя дочь уйдёт раньше меня»

Евгения Старченко, полтора года назад у неё умерла дочь Ника (4 года 8 месяцев)

Ника умерла полтора года назад. Всё это время я живу одна. После похорон тоже пошла домой одна. Сестра предложила пойти к ним, но я сказала, что пойду домой, и никто не настоял.

О том, что случилось

1 января 2021 года у Ники поднялась высокая температура. Приехала «скорая», сбила температуру и уехала. Дочь жаловалась на головную боль. На следующий день она уже ничего не ела, хотя температура была в норме. Её неожиданно начало рвать.

Я снова вызвала «скорую», нас увезли в больницу. В ночь со 2 на 3 января случился приступ эпилепсии, дочь поместили в искусственную кому. Врачи не понимали, что происходит. В итоге — отёк головного мозга. И нас просто отправили домой.

[attention type=yellow] [/attention]

Я странно всё это переживала. Дочь умерла 9 января, через неделю я сидела в театре, через две — улетела в Германию на десять дней работать на выставку переводчиком. Оттуда улетела к бывшему мужу. Мы с ним расстались до смерти дочери. Когда она попала в больницу, он меня поддерживал и был рядом. Её смерть нас ненадолго объединила, а потом разъединила снова.

О принятии

Мне кажется, я всё ещё прохожу какие-то этапы принятия, всё это напоминает карусель с эффектом спирали. Все эмоции видоизменяются, какие-то усиливаются, какие-то становятся слабее, но всё идёт спиралью наверх.

Иногда сижу на работе, резко встаю, убегаю, рыдаю в туалете и возвращаюсь. Я всегда «недосчастлива». Могу засмеяться, могу даже пошутить на тему смерти, но не могу сказать, что нашла какой-то рецепт. Просто стараюсь не думать. Вообще ни о чём.

Зачем дышу, зачем режу хлеб. Пустота в голове.

О реакции людей

Чаще всего мне советовали «забеременеть ещё раз». Но ребёнка нельзя заменить. Есть мало людей, которым я могу позвонить и поговорить про Нику. Мои родственники избегают разговоров о ней, сестра начинает сразу нервничать. Многие люди, которых я считала близкими, просто отвалились. Перестали звонить, исчезли.

[attention type=yellow]

О правильной поддержке

[/attention]

Не было таких слов, которые облегчили моё существование, но я очень благодарна людям, которые были искренними со мной в то время. Одна моя подруга, у которой трое детей, подошла и сказала: «Жень, прости, но я очень рада, что это не мои дети». Это было для меня гораздо более понятно, чем попытки объяснить, как такое может произойти.

https://www.youtube.com/watch?v=JPbDec41X5E

Один мой друг, с которым мы последние годы поздравляли друг друга только с днём рождения, когда узнал о случившемся, начал присылать мне простые сообщения: «Ты сегодня завтрак поела?», «Иди погуляй, только шапку надень, там холодно сегодня». Меня это очень поддерживало.

Другая подруга кидала сообщения «Выставка тогда-то, жду тебя во столько». Я, как на автомате, шла туда. Она суперзанятой человек, я не понимаю вообще, как она находила время. После выставок, театров и спектаклей мы с ней еще полтора часа пили чай и просто разговаривали обо всём

Чего не стоит говорить

Ничего не надо говорить. Просто спросите «Что ты делаешь? Дома? Всё, я еду». Будьте рядом, и этого достаточно. Я каждый раз была благодарна, когда кто-то приезжал просто попить кофе.

Пожалуйста, не задавайте этот ужасный вопрос «Как дела?». Я до сих пор не знаю, как на него отвечать

Впадала в ступор: «Знаешь, всё нормально, только у меня больше нет Ники». Вопрос «Как ты себя чувствуешь?» такой же. И не надо говорить «Если что, звони». Скорее всего, человек, переживающий сильное горе, не позвонит. Ещё меня веселили фразы «Только глупостей никаких не делай».

О воспоминаниях

Однажды я обратилась к психологу, и она задала мне очень хороший вопрос: «Что бы ты хотела оставить себе от общения со своей дочерью?». Я хочу оставить себе возможность смотреть на мир её глазами, потому что она научила меня смотреть на этот мир.

1 января мы с дочерью открыли подарки, собирали лего, она построила дом и сказала: «Мама, я не успела поставить двери и лестницу». После её смерти я поставила за неё эти двери и лестницу. Это единственная игрушка, которая осталась дома. Всё остальное я вынесла из дома, даже фотографий почти не осталось. Есть только одна, чёрно-белая.

[attention type=red]

Помню, Ника выступала на празднике в саду, и я сказала Вадиму, её отцу: «Приходи, больше таких моментов не будет». После её смерти я очень переживала, что так сказала. Хотя понимаю, что это всего лишь слова.

[/attention]

О том, как жить после

Иногда я могу разговаривать с друзьями про их детей, а иногда меня клинит. Я заворачиваюсь в «креветочку», как я это называю, и просто молчу.

Я не представляла, сколько во мне силы, пока это не случилось. Мне кажется, что мне дали третью жизнь. Первая моя — «официальная» на работе, вторая — жизнь с ребёнком, а третья — жизнь без неё.

Смерть — это очень страшный трамплин во что-то новое. Смерть — одна из возможностей видеть мир. Если я осталась жива, значит, мне надо что-то ещё хорошее сделать. Как бы то ни было, я понимаю, что жизнь не закончилась.

И мне хочется жить дальше.

«Я до сих пор виню себя за то, что продолжаю жить дальше, без него»

Наталья Малыхина, полтора месяца назад у неё умер сын Гриша (4,5 года)

О том, что случилось

14 мая был отличным днём. Мы с коллегой начали съёмки курса для мам по развитию детской речи. Вечером мы вместе сидели на кухне и обсуждали, как здорово прошёл день. Дети были с нами. Гриша выбежал из кухни, как я думала, в детскую.

Через несколько минут — стук в дверь. Стучали соседи с криками, что ребёнок выпал из окна. Мы ничего не видели и не слышали. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Зачем он полез на это окно.

Но это факт: наш очень осторожный ребёнок выпал из окна и разбился.

Скорая и детская реанимация приехали быстро, их вызвали соседи. Гришу подключили к искусственной вентиляции лёгких и отвезли в реанимацию.

Это был второй раз, когда мы оказались с ним в больнице: первый раз, когда он родился, и вот в тот день. Гришу оперировали пять часов. Нейрохирург вышел к нам и сказал, что повреждения сильнее, чем он думал.

Шансов не было: мозг погиб при падении, кровоснабжение восстановить не удалось.

О чувстве вины

Чувство вины и сейчас накрывает. В первую очередь за то, что мы продолжаем жить без него. Как будто бы он не был для нас важен. Но он до сих пор важен. Очень важен!

Ещё чувство вины, что мы не уберегли его. Я всегда считала нашу квартиру безопасной. В детской мы поставили вторые рамы. Поэтому за окно в детской я была спокойна. В спальне на подоконнике стоят цветы в больших цветочных горшках. Он вылетел прямо с москитной сеткой.

О втором сыне

У нас есть второй ребёнок, ему два года. О том, что его брат умер, я смогла сказать только спустя неделю после похорон. Просто произнесла это слово. Не объясняя. Понимаю, что эта тема будет расти вместе с ним.

[attention type=green]

И мы будем возвращаться к ней всё время. Он всю свою жизнь жил с Гришей, ни дня без него не был. Конечно, он скучает.

[/attention]

Я говорю, что тоже скучаю и понимаю, что он хотел бы играть с Гришей, вместе купаться в ванной, играть.

О поддержке

Мы провели с Гришей в реанимации шесть дней. Все врачи и медсёстры были очень корректны и внимательны. Родные и друзья тоже очень поддерживали.

Я пишу про Гришу в инстаграме. Меня поддерживает много людей, которых я даже не знаю лично. И для меня это неожиданный ресурс. Меня зовут в гости, чтобы отвлечь, предлагают вместе погулять в парке, сходить в храм, пишут много тёплых и важных слов.

Есть люди, которые вроде бы были близки, а сейчас делают вид, что не знают о трагедии или что ничего не случилось. Я понимаю, что нужно огромное мужество, чтобы быть рядом в таком горе. У всех своя жизнь.

Я вообще поняла, что делиться горем куда сложнее, чем счастьем. Как-то стыдно, что ли. У человека всё хорошо, и тут ты со своим горем. Это неправильно. Я благодарна всем, кто пишет и спрашивает, как мы.

Значит, они готовы услышать и значит я могу поделиться. И вместе поплакать.

О горе и потере

Важно проговаривать и делиться горем. Говорить с профессионалом, на мой взгляд, правильнее. Мы сразу искали с мужем терапевта. Я сама встретилась с шестью. Это оказалось довольно тяжело.

Два терапевта откровенно плакали на нашей встрече, а я понимала, что я не готова сидеть и утешать врача

Я поняла, что потеря и травма — разные процессы. Сначала надо учиться жить с потерей, а потом уже работать с травмой (самой трагедией). Сейчас важно восстановить более или менее привычный режим дня, проанализировать окружение (людей и события). Чтобы проживать горе, нужно много сил. Важно обеспечить себе эти силы — для начала сон и еду.

О поддержке мужа

Мы вместе, и это самая большая поддержка для меня. Муж тоже занимается с терапевтом. Если для меня ресурс — поплакать с подружкой, то для него — сходить на спорт. Это не значит, что ему меньше больно. Просто мы переживаем своё горе по-разному.

О принятии

[attention type=yellow]

Принятие — это не одобрение или смирение. Это просто осознание, что ребёнка больше нет. Когда перестаёшь покупать игрушки и новую одежду. Когда не заказываешь в кафе еду для него, ставишь на стол три тарелки вместо четырёх, не ходишь на занятия, на которые ходили с ним. Ты это принимаешь. С бесконечными слезами, но принимаешь. Но будущего пока нет. Совсем. И неизвестно, когда оно наступит.

[/attention]

Забытье приходит только, когда максимально погружаешься в бытовую реальность, делаешь что-то здесь и сейчас: общаешься с ребёнком, с мужем, что-то читаешь, пишешь, разговариваешь с кем-то.

Я поняла, что важно заниматься телом, так как тело мгновенно превращается в панцирь. Плавание, массаж, йога, зарядка дома — всё что угодно.

О жизни после

Благодарна Грише за то счастье, которым он наполнил нашу жизнь. Это было замечательное время. Я понимаю, что плачу не только по нему, но и по своим «планам» жизни с ним. Мне очень бы хотелось жить с ним. Повести его в школу, смотреть, какую профессию он выберет, как создаст семью и каким будет в этом. Это безумно интересно. Я хотела, чтобы было так.

Всё больше думаю, что окно — просто способ. Но возможно, это как раз способ уйти от чувства вины. Но я точно знаю, что, если бы на окне были замки, — всё было бы по-другому.

Shutterstock (Dan Race, Kishivan)

Источник: https://mel.fm/materinstvo/5710492-death_of_a_child

funeral.by

Взрослые зачастую не знают, что чувствуют дети, потерявшие близкого, и уж тем более, многие из них понятия не имеют, как им помочь. Мы постараемся рассказать об особенностях детского горя и самых простых способах помощи.

Чаще всего взрослые не знают, как объяснить ребенку про смерть и как утешить его. Не всегда, глядя на малыша, можно понять, что он чувствует и насколько тяжело переживает утрату. Некоторые дети могут плакать, некоторые – выражать эмоции с помощью слов, у некоторых изменяется поведение и психологическое состояние.

Эмоции ребенка могут меняться в считанные минуты: только что он беззаботно играл в игрушки, как уже сидит весь в слезах. Любопытно, но дети не могут быть постоянно в печали или тоске по ближнему, поэтому их переживание горя очень неравномерно, оно чередуется резкими всплесками ярких эмоций и относительным спокойствием.

 

После того, как ребенок узнал о смерти, взрослому важно окружить его теплом и заботой. Маленький мальчик или девочка должны почувствовать: несмотря на то, что умерла мама, у нее есть папа, который будет о ней заботиться. Постарайтесь показать, что вы любите ребенка и что ему не стоит стыдиться своих слез.

Будьте готовы к тому, что вам придется ответить на ряд слишком откровенных вопросов относительно смерти, которые могут показаться вам нетактичными и даже ввести в ступор. Имейте в виду, что такой интерес вовсе не значит, что ребенок равнодушен или ему все равно.

Вам необходимо будет собраться и провести честную и откровенную беседу.

Если ребенок стал непослушным, рассеянным или агрессивным, если вы стали замечать за ним какие-то странности, вам необходимо будет проявить терпение и понимание. Помните о том, что, сталкиваясь со смертью, ребенок и сам начинает бояться умереть.

В этом случае вам придется выслушать, чего конкретно он боится, и постараться успокоить его.

Если ребенка начнут беспокоить психосоматические или невротические симптомы, такие как физическое переутомление, нарушение сна или аппетита, головные боли или повышенная возбудимость, то лучшим вариантом будет обратиться за помощью к психологу.

[attention type=red]

Нередко ребенок может испытывать чувство вины, так как смерть родителя, по их мнению, стала воплощением их брошенной в ссоре фразы: «Хочу, чтобы у меня была другая мама!» Также потерю дорогого человека некоторые дети воспринимают как наказание: за то, что не съели тарелку каши и плохо себя вели на прошлой неделе. Порой дети могут чувствовать себя виноватыми лишь потому, что не могут сами себе объяснить, что именно они чувствуют и есть ли у них вообще какие-либо эмоции. Не забывайте как можно чаще спрашивать ребенка об их мыслях и состоянии. Делайте это не только в первые дни после похорон, но и спустя месяцы.

[/attention]

Внимательно следите за поведением ребенка. Вполне возможно, что у него может быть не нормальная реакция на горе, а патологическая. Признаком патологии является длительность симптомов. К примеру, ребенок слишком долго не выказывает никаких эмоций или, наоборот, слишком долго плачет.

Также следует насторожиться, если у ребенка резко упала успеваемость в школе, если он отказывается ходить на уроки. Поводом для похода к психологу должны стать резкие вспышки гнева, паники или страха, развитие фобии. Обратиться к специалисту необходимо, если ребенок не хочет или не может говорить об умершем.

Потеря интереса к настоящему, повседневному, отказ от общения с близкими и друзьями также должны насторожить взрослых.

Конечно, на то, как сильно ребенок будет переживать утрату, в первую очередь влияет степень родства. Самое страшное для ребенка – потеря родителей и родных братьев и сестер. В такие моменты ребенок ощущает одиночество, глубокую депрессию и осознание того, что его бросили.

Нередко эта детская травма накладывает серьезный отпечаток на дальнейшую жизнь человека, к примеру, на выбор профессии или личное развитие.

Если умирает родственник, с которым ребенок был в близких отношениях, эта утрата может восприниматься как потеря друга, партнера по играм или просто как образца хорошего человека, на которого хотелось равняться.

Важную роль играют и обстоятельства смерти. Самая тяжелая потеря – это неожиданная, внезапная утрата. Причиной смерти может быть несчастный случай, самоубийство, убийство.

[attention type=green]

Особенно тяжело, если и сам ребенок был свидетелем случившегося.

[/attention]

Насколько сложно будет ребенку справляться с такой ситуацией, в большой степени зависит от возраста, психологического развития, характера, а также от того, был ли ребенок знаком со смертью до этого.

Как переживают горе дети разных возрастов?

Как уже говорилось ранее, восприятие смерти близкого человека во многом зависит от возраста ребенка. Как выражается горевание после смерти родителей у малышей, дошкольников и подростов?

Дети до двух лет

В этот период ребенок, конечно, не осознает потерю мамы, папы или обоих родителей. Однако он замечает, что те, кто о нем заботятся, изменились в эмоциональном плане. Чувствуя это, ребенок может стать раздражительным, крикливым, может отказываться от питания. Возможны нарушения мочеиспускания и расстройство кишечника. 

Ребенок в два года

Ребенок знает, что если он не видит родителей, то он может их позвать – и они придут. В два годика малыш все еще не может понять, что такое смерть, поэтому он продолжает искать маму или папу еще долгое время. Чтобы поддержать такого ребенка, необходима постоянная забота не только в эмоциональном (любовь, тепло), но и в физиологическом плане (правильное питание, сон). 

Дети в три-пять лет

Детям этого возраста нужно постараться очень мягко объяснить, что мама или папа умерли и больше они не смогут вернуться. Вполне вероятно, что у ребенка может возникнуть страх темноты, ребенок может резко менять настроение, плакать, испытывать гнев или тоску. Возможно, что малыш начнет жаловаться вам на боли в животе, головные боли.

Вы также можете заметить кожные высыпания или возврат к привычке сосать палец. В этот период будет полезно вспоминать светлые моменты, проведенные с умершим, а также сохранять установленные им традиции.

Если ребенок каждые выходные гулял с папой по парку – это делать должны и вы, если зимой они обязательно катались на лыжах – не изменяйте этой традиции.

Дети в шесть-восемь лет

В этом возрасте дети нередко, а тем более в школе, спрашивают друг друга о родителях. Вам необходимо подготовить ребенка к подобным вопросам. Посоветуйте ему отвечать просто: «Моя мама умерла».

Объясните ребенку, что он не обязан рассказывать подробности смерти или говорить посторонним людям о личных для него вещах.

Некоторые дети в этот период могут вести себя не как их одноклассники: быть более эмоциональными и даже срываться на учителей.

Дети в девять-двенадцать лет

В этом возрасте ребенок уже стремится к самостоятельности. Только смерть близкого не развязывает руки, а наоборот, может навязать чувство беспомощности. Переживания ребенка могут проявляться в агрессии против взрослых или старших, драках, плохой учебе.

Кроме этого, у детей в этом возрасте могут возникнуть и практические вопросы: «Кто будет завозить на тренировку?», «Кто будет давать карманные деньги?» В этот период дети могут переосмысливать свою роль в семье. К примеру, мальчик, потерявший отца, может хотеть занять его место.

Взрослые должны это заметить и постараться создать все условия для того, чтобы мальчик имел свободное время для игр, чтобы он занимался в секциях и общался с ребятами его возраста – в общем, чтобы у ребенка было детство.

Взрослые, которые заботятся о ребенке, должны постараться объяснить ему, что радоваться жизни и получать от нее удовольствие – это хорошо. И мама или папа будут только рады, если их ребенок будет счастлив.

Подростки

Пожалуй, подростковый период – самый сложный для ребенка. А если именно в это время наступает смерть близкого, это может быть чревато плохими последствиями. В этом случае ребенок может попытаться найти помощи вне дома, среди новых, не самых лучших друзей, которые могут предложить ему забыться с помощью наркотических средств или алкоголя.

Подростки не хотят показывать своих чувств, поэтому некоторые их них упорно продолжают долгое время хранить молчание, однако в душе переживают смерть так сильно, что у них появляется желание покончить жизнь самоубийством.

В этот период важно показать ребенку, что вы его любите, каким бы он не был, что при любом раскладе он может рассчитывать на вас и вашу поддержку.

Сколько бы лет не было мальчику или девочке, важно помнить о том, что именно от взрослых, от их поведения, терпения, внимания и любви, зависит, как будет ребенок приспосабливаться к жизни без близкого человека.

Источник: https://funeral.by/medicine/119

Как помочь ребенку пережить смерть близкого человека: советы психолога

Каждый человек в какой-то момент жизни сталкивается со смертью близких людей. Люди разных возрастов горюют по-разному, поэтому не всегда взрослый может заметить какие-то признаки в поведении ребенка, которые указывают, что ему нужна помощь. Проблема в том, что в некоторых случаях не оказанная вовремя ребенку психологическая помощь может обернуться травмой на всю жизнь.

Медицинский психолог Городского клинического детского психиатрического диспансера Ольга Науменкова рассказала корреспонденту Sputnik, как помочь ребенку пережить потерю и какие особенности поведения ребенка должны заставить взрослых насторожиться.

Говорить ли ребенку о смерти?

Ребенок может столкнуться со смертью близких в виде ожидаемой трагедии – например, болезни, и внезапной – несчастного случая или суицида. Внезапная смерть родного человека для него более травматична, потому что у него появляется ощущение небезопасности мира.

“Когда к нам на консультации по разным вопросам приходят родители, мы всегда очень занудно говорим им, что для ребенка важен режим дня, который соблюдается регулярно.

Не потому, что режим удобен для взрослых и для ребенка, а потому что это один из базовых моментов, который дает ощущение уверенности, безопасности и отсутствия тревоги.

Когда ребенок сталкивается с внезапной смертью, у него не должна ломаться эта система”, – объясняет Ольга Науменкова.

© Sputnik / Ирина Букас

[attention type=yellow]

Медицинский психолог Городского клинического детского психиатрического диспансера Ольга Науменкова

[/attention]

После смерти родителей у детей может возникать шлейф вины за то, что произошло. Взрослые часто говорят детям какие-то фразы, не задумываясь о последствиях. “Например: “Будешь себя плохо вести – я уйду и не вернусь”.

Мы не собираемся не возвращаться, а просто пугаем ребенка.

В момент, когда он теряет кого-то из родителей, эта фраза может всплывать в мозгу очень четко, и причинно-следственная связь “мама или папа ушли, потому что я плохо себя вел” может стать травмой на годы, если не на всю оставшуюся жизнь”, – говорит психолог.

По ее словам, чаще всего к психологам приводят детей, у которых диаметрально изменилось поведение – они стали агрессивными, непослушными, конфликтными, стали привлекать внимание по-плохому.

“И только постфактум, собирая анамнез и задавая вопросы, мы узнаем, что 4-5 месяцев назад умерла мама или умер папа, произошла какая-то трагедия в семье. Оставшиеся родственники обычно не связывают изменившееся поведение ребенка с тем, что случилось. А это, как правило, связано напрямую”, – отметила специалист.

Психолог считает, что с ребенком, даже если он не сталкивается со смертью, стоит обсудить это явление в 4-5 лет. “Лучше делать это аллегорически: это могут быть сказки, фильмы. Но я сторонница того, чтобы в этом вопросе не врать, не использовать эвфемизмы. Нужно просто говорить языком, который понятен ребенку”, – подчеркнула Ольга Васильевна.

По ее наблюдениям, семьям, где принято религиозное воспитание, проще объяснять детям вещи, связанные со смертью. “Они говорят: “Человек теперь на небе, человек теперь ангел”. Родителям нерелигиозным сложнее с детьми. Дети задают много вопросов, на которые взрослые не знают, как ответить”, – констатировала специалист.

© CC0 / Pixabay / pedrofigueras

Говорить с ребенком о смерти можно лет с 4-5, даже если семья напрямую с ней не соприкасалась

Стадии горевания

Человек, независимо от того, была смерть его близкого внезапной или ожидаемой, проходит определенные стадии горевания. “Всегда есть стадия отрицания, когда ощущение, что это происходит не с тобой, что это неправда. Дальше приходит злость, агрессия и отчаяние. Появляются вопросы: “Почему это произошло со мной? Почему я так страдаю, а не кто-то другой?” – перечисляет Ольга Васильевна.

Дальше идет стадия торга. “Часто я такое наблюдаю у детей, родители которых тяжело болеют. У детей есть торг, есть ритуалы. К примеру, ребенок думает: “Если я буду учиться на одни десятки, мама поправится”.

Любая вера построена на бартерных отношениях. У детей до 7-8 лет магическое мышление: они верят в ритуалы, которые они соблюдают.

Ситуация, когда что-то трагическое происходит, не подконтрольна ребенку, и он таким образом пытается хоть что-то в ней контролировать”, – пояснила собеседница.

[attention type=red]

Следующая стадия – депрессия. “На этой стадии чаще всего к нам не приводят детей. Считается, что это нормально, что ребенок плачет, горюет. Но горевание гореванию рознь. У взрослых принято делиться и разделять переживания.

[/attention]

Ребенку чаще всего говорят: “Успокойся, не переживай, мы с тобой, все хорошо, не нужно так много плакать, так громко плакать”. Происходит канализация эмоций, когда он понимает, что его не выслушивают”, – рассказывает психолог.

[attention type=yellow] [/attention]

© Sputnik / Ирина Букас

Семьям, где принято религиозное воспитание, проще объяснять детям вещи, связанные со смертью, убеждена психолог

Дальше происходит смирение и принятие. “Оно есть и в естественной, и во внезапной смерти. Когда происходит смирение, это не значит, что ребенок принимает смерть. Он просто окончательно понимает, что на самом деле произошло, осознает конечность и то, что это навсегда. Для детей это очень тяжело”, – отметила Ольга Науменкова.

Конечная стадия разрешения горевания – это новая жизнь без умершего человека. “Не лучше и не хуже – другая жизнь. Я не люблю фразу: “Время лечит”. На самом деле время не лечит, память ничего не стирает. Просто на протяжении какого-то времени организм приспосабливается к новым условиям, к новой жизни, и наступает понимание, что жизнь, которая была до, закончилась”, – говорит специалист.

Горевать в обществе принято по определенным законам и внешним проявлениям. А ребенок может не реагировать на смерть родного человека вообще никак.

“Многие приходят к психологу с вопросом, почему ребенок не горюет. В первую очередь у него срабатывают защитные силы и свойства детской психики. Если ребенок 5-7 лет на взрослом уровне будет понимать, что больше никогда не увидит умершего человека, эта информация будет для него разрушительна. Поэтому ребенок оказывается как бы в защитном коконе”, – объяснила Ольга Науменкова.

По словам специалиста, это нормально, когда ребенок никак не реагирует. “Осознание к нему приходит отсрочено, он горюет чаще всего не вместе с семьей, а когда понимает, что какие-то важные события в его жизни: день рождения, первое сентября – происходят без мамы или без папы и что это уже не понарошку”, – рассказала она.

Подростки, в отличие от детей, горюют очень по-взрослому, но с детскими реакциями. Они понимают, что произошло. “Если это ожидаемая смерть, то это очень болезненно, потому что рушатся все надежды, связанные с погибшим родителем.

[attention type=green]

Если это внезапная смерть и подросток понимает, что произошло, это вообще караул. Для ребенка и подростка единственный гарант стабильности и безопасности в жизни – это родители.

[/attention]

И когда что-то происходит трагическое, эта вера рушится”, – отмечает Ольга Васильевна.

Смерть брата или сестры

Бывают случаи, когда ребенок переживает смерть брата или сестры. “Тут все индивидуально, все зависит от того, какие отношения были между детьми, были ли они близнецами или двойняшками. Если это такой случай, то оставшийся близнец может принять на себя роль ушедшего.

Зачастую это пугает родителей, но таким образом ребенок может справляться с болью. Такое поведение ребенка в первые месяцы после потери – это нормативное проживание горевания, но до года – это уже затянувшийся период.

В любом случае, мы родителям рекомендуем детей разделять, говорить, что, несмотря на сильное горевание по ушедшему, они хотят видеть оставшегося ребенка самим собой”, – пояснила психолог.

Иногда психика ребенка включает защиту, он оказывается как бы в защитном коконе и не выказывает признаков горевания

Если близкой связи между братьями и сестрами не было, оставшийся ребенок может начать принижать утрату. “Это тоже элемент горевания, в этом нет ничего страшного.

А понять, что ребенок переживает патологическое горевание, можно по маркерам: изменившемуся поведению, изменившемуся настроению, изменившемуся кругу общения и изменившемуся взаимодействию с близкими”, – перечислила Ольга Васильевна.

Специалист предостерегает: в случае потери одного из детей родителям не стоит делать из оставшегося ребенка кумира семьи. “То же самое касается ушедшего ребенка: не стоит делать из него недостижимый идеал и все время ставить его в пример живому брату или сестре”, – отметила она.

Говорите правду

Важно, чтобы о смерти родного человека ребенку сообщал самый близкий человек, который у него остался. “Это нужно делать в спокойной обстановке, доверительно и всегда с мостиком надежды на будущее – “Я буду о тебе заботиться”, “Я буду тебя любить”. Есть дети, которые горюют вопросами, поэтому на них лучше правдиво отвечать”, – рассказала Ольга Науменкова.

По ее мнению, если ребенок переживает потерю, единственное, в чем можно условно врать, это в ответах на его вопросы: “А я не умру? А ты не умрешь? С нами это не случится?” “Мы не можем дать гарантию, что не попадем в автокатастрофу, не заболеем и не умрем.

Но в трагедийные для ребенка моменты, в момент переживания горя усугублять ситуацию не стоит. Можно говорить ему что-то из серии “Я сделаю все, чтобы наша жизнь была долгой и счастливой” и потихонечку переключать его на что-то другое”, – советует психолог.

[attention type=yellow] [/attention]

Подросткам тоже нужно говорить правду, но без подробностей. “Несчастные случаи, болезни, смерть – это неотъемлемая часть нашей жизни, поэтому что-то придумывать не нужно”, – пояснила собеседница.

Дети, похороны и “мавзолеи”

Ольга Науменкова убеждена, что будет лучше, если ребенок в возрасте 4-5 лет примет участие в траурных мероприятиях по случаю смерти близкого. “Потому что когда его изолируют в эти моменты, он начинает домысливать, а это бывает страшнее реальности.

Родной человек в гробу высеивается детской психикой достаточно быстро. Но каждый случай индивидуален. Подросток тоже может участвовать в похоронных мероприятиях наравне со всеми. Но и ребенка, и подростка нужно спрашивать, хочет ли он в этом участвовать.

Если он говорит “нет” – это его право”, – подчеркнула она.

© CC0 / Pixabay / thomaswolter

Психолог считает, что дети и особенно подростки могут принимать участие в похоронах – если их изолировать, они могут домысливать, и это может быть еще страшнее

Если по объективным причинам ребенок не попал на похороны, можно использовать для него арт-методики, когда рисуется рисунок, делается аудиозапись, пишется письмо ушедшему родителю и относится на кладбище. “Если ребенок просит помощи в этом, мы рекомендуем помочь. Но если он хочет, чтобы письмо или рисунок остались секретом, нужно дать ему такую возможность”, – отметила психолог.

Она призналась, что у нее часто спрашивают, стоит ли вести ребенка на кладбище. “Ребенка можно привести туда и без подробностей рассказать, что и как.

Можно сказать, что территориально ушедший родитель находится здесь, но на самом деле он в наших воспоминаниях, в ребенке, в его достижениях.

Можно, конечно, сидеть дома на стуле, смотреть на фото ушедшего родственника и проводить какие-то траурные ритуалы. Но это не место для них”, – считает Ольга Васильевна.

[attention type=red]

Некоторые семьи делают после смерти близкого целые мавзолеи: оставляют его комнату в неприкосновенном виде, не выбрасывают его вещи. “Но мавзолеи страшны на самом-то деле, потому что новой жизни не происходит.

[/attention]

Вся семья живет как бы в прошлом, не касаясь настоящего и будущего, потому что тем самым боятся оскорбить умершего человека. Не оскорбят.

Думаю, что даже те, кто уходил из жизни добровольно, хотели для своих близких лучшей жизни”, – высказала мнение собеседница.

Частые вопросы

У Ольги Васильевны часто спрашивают, стоит ли ставить в известность учителей, если в семье происходит трагедия. “Я бы ставила, потому что поведение ребенка может измениться, может измениться успеваемость, круг общения, привычки. Это может помочь учителю понять, что происходит с ребенком. А он может помочь ребенку”, – объясняет свою позицию психолог.

Задают вопросы и по поводу того, каждого ли ребенка, переживающего смерть близкого, нужно вести к психотерапевту.

“Я не считаю, что нужно каждого такого ребенка вести к доктору. Нужно ориентироваться на его поведение и самоощущение. Я бы рекомендовала по прошествии какого-то времени – 4-6 месяцев – когда немного приходят в себя взрослые, быть внимательнее к ребенку, и если хоть что-то настораживает, обратиться к специалисту”, – говорит специалист.

Иногда оставшиеся родственники ребенка, переживающего потерю, задают вопрос, стоит ли рассказывать ему об умершем. “Я за рассказы об ушедшем, если ребенок спрашивает. Очень часто дети ищут черты ушедшего родителя в себе.

Нужно говорить с ребенком об умершем, но ни в коем случае не идеализировать и не принижать его, надо говорить так, как есть. Нужно честно говорить о своих чувствах. Это право выбора ребенка, какие воспоминания он сохранит. Иначе мы транслируем ему свой фотоальбом. Ребенок сделает выводы сам.

Какие они будут – это тоже его выбор”, – заключила Ольга Науменкова.

Источник: https://sputnik.by/society/20210329/1040611480/Kak-pomoch-rebenku-perezhit-smert-blizkogo-cheloveka-sovety-psikhologa.html