Сына перевели из Севастополя в ИК-12 Волжский, мы приехали сюда и как оказалось он постоянно сидит в ШИЗО,

«Настроение у всех в колонии обычное, больше нервничают сотрудники»

Как в колониях противостоят угрозе COVID-19 и оказывают медпомощь — ситуация глазами заключенных

В условиях пандемии коронавируса остается открытым вопрос о мерах безопасности в местах заключения, где добиться разобщенности не удастся по определению. О том, чем это грозит, нашему изданию уже рассказывал казанский адвокат Камиль Исмаилов.

В подтверждение его слов ситуацию по ту сторону решетки обрисовал для читателей нашего издания колумнист «Реального времени», который в настоящее время отбывает наказание в одной из колоний Поволжья. Из-за опасений вызвать недовольство начальства колонии он попросил не называть его имени и местонахождения.

Как о COVID-19 узнали в одном из исправительных учреждений в ПФО и какие меры в связи с этим были приняты — в авторской колонке.

Коронавирус, карантин, заражения, паника, туалетная бумага… Наверное, на свободе сейчас все думают об этом. В местах не столь отдаленных паники нет вообще.

Когда в мире начинают говорить о том, что появилась какая-то новая болячка, в тюрьме это воспринимаешь по-своему, сквозь свою призму, ведь у нас ничего не происходит: изменения во власти, на обед дают картошку, где-то началась война, опять дают картошку, меняют Конституцию, окей, опять картошка…

[attention type=yellow]

В начале года в колонии очень многие болели ОРВИ, тут прошел какой-то грипп, возможно, это и был коронавирус, но точно никто не знает. Вообще, каждый год все болеют, когда теплеет, но в этом году какой-то жестокий вирус был, с ног валил на неделю (в республике в начале года началась эпидемия ОРВИ, зафиксированы случаи заболевания свиным гриппом, — прим. ред.).

[/attention]

В санитарной части, как обычно, нет таблеток, поэтому туда, заболев, далеко не каждый торопится идти. Да и лекарство, которым там могут обеспечить, — это обычный парацетамол. Хотя если повезет, то еще ибупрофен дадут. То есть проще самому себе достать таблетки, которые тебе нужны. Тем более за парацетамолом не так-то и легко попасть к врачу. Почему — расскажу ниже.

Фото Максима Платонова Когда в мире начинают говорить о том, что появилась какая-то новая болячка, в тюрьме это воспринимаешь по-своему, сквозь свою призму, ведь у нас ничего не происходит: изменения во власти, на обед дают картошку, где-то началась война, опять дают картошку, меняют Конституцию, окей, опять картошка…

В январе я тоже болел, причем очень сильно. Началось все стандартно: сонливость, слабость, лихорадка… К вечеру почувствовал, что это что-то серьезное, так как поднялась температура под 39 градусов. Я, конечно, не думал идти в санчасть — запасся на такие случаи собственным лекарством.

Дело в том, что больному человеку надо в 6 утра выйти на проверку и записаться на прием к врачу, а к 9.30 прийти к открытию санчасти и встать в очередь, которая формируется на улице. При температуре в 39 ждать порядка двух часов на холодном воздухе в минус 10-20 градусов — не самое приятное удовольствие.

Вот поэтому когда ты заболел, то не торопишься за медпомощью, чтобы не усугубить свое положение. Еще есть скорая помощь, но приедет она, только когда у тебя руку оторвет, и то первыми придут сотрудники колонии, следователи или кто-то еще. В январе спустя неделю я вылечился сам, а вообще, простудой переболел весь лагерь.

Из всех людей, а это больше тысячи человек, сходило в санчасть максимум человек 50.

Кашляешь и повысилась температура? Выдают парацетамол

Это в целом о ситуации с лечением. Возвращаясь к коронавирусу, в тюрьме о нем заговорили, когда по телевизору рассказали. Правда, отнеслись к новости как к обвалу биткойна. То есть никак.

Серьезно его никто не воспринимает, только недовольны из-за очередных сложностей. В конце марта нас закрыли на карантин, а лично я, например, два месяца ждал длительного свидания с родными, родители продуктов накупили.

У знакомого вообще за день до того самого счастливого дня отменили.

Сейчас у всех, кто приходит с улицы, меряют температуру. Еще начальники отрядов сначала объявили, чтобы все мыли руки, потом по рупору начальник колонии сказал то же самое. Появились журналы для отметок об уборке в отрядах. Пока не могу сказать, как часто их проверяют — их ввели буквально после 20-х чисел марта.

В конце марта нас закрыли на карантин, а лично я, например, два месяца ждал длительного свидания с родными, родители продуктов накупили…

В отношении к заболевшим заключенным мало что изменилось. Кашляешь и повысилась температура? Выдают парацетамол и предлагают на выбор либо отлежаться в санчасти, либо идти на свое место ко всем.

Паники нет

При всем при этом чаще стали ходить туда-сюда сотрудники колонии, приезжать различные службы. Говорят, сотрудникам еще делают флюорографию, но я наверняка утверждать это не могу. В любом случае, ощущение что пока десятки человек не слягут, никто не поймет, болеет ли тут кто-нибудь этим вирусом.

Настроение у всех обычное, больше нервничают сотрудники, ведь у них новые задачи, которых не было. Зэкам главное, чтобы была еда, остальное их не волнует.

Как я писал выше, в санчасти закрывают людей на карантин по желанию больного. Если хочешь — можешь идти болеть «к себе». Да и толку от карантина, если там все равно все ходят — кто-то носит им еду, дает таблетки, убирается у них. То есть как таковой изоляции тут просто нет, и если вирус ходит, то его разносят сами сотрудники, и измерение их температуры ситуацию не спасает.

Общество

Источник: https://realnoevremya.ru/articles/170075-pervohod-o-situacii-s-koronavirusom-v-kolonii

[attention type=red]

На фигуранта «дела АБТО» Богдана Голонкова за три месяца до освобождения из исправительного учреждения Хакасии завели уголовное дело по статье о дезорганизации исправительного учреждения (ст. 321 УК).

[/attention]

Голонков считает, что ему мстят за попытку распространить информацию об убийстве сокамерника. ОВД-Инфо с незначительными правками публикует фрагменты из открытого письма Голонкова.

В нем он рассказывает о провокациях, издевательствах, угрозах и попытке суицида, – рассказывает издание ovdinfo.org.

В конце марта 2021 года работники или ставленники администрации Исправительной колонии № 35 в Хакасии поместили под мой нагрудный знак запрещенный предмет — лезвие от одноразового бритвенного станка, для того, чтоб его «обнаружить» и составить на меня материалы. Именно это послужило причиной моей отправки в Единое помещение камерного типа (ЕПКТ) Хакасии, которая располагалась на территории ИК-33.

В ЕПКТ мне пришлось пережить пытки, издевательства, угрозы и домогательства, там меня сначала морозили в слабо отапливаемых камерах, а затем запрещали открывать форточку для проветривания в летний зной. Там было многое. Частично я уже рассказал об условиях в ЕПКТ в своем видеообращении.

«Только нейтральные показания»

В камере ПКТ (помещение камерного типа — ОВД-Инфо) ИК-35 нас было четверо. Я, Шухрат Ибодов, Аминджон Мирсаидов и Максим Сушков. Последний был «низким статусом», «обиженным».

Жить нам вместе оставалось недолго. Вскоре на Ибодова составляют рапорт за то, что он якобы заставил Сушкова делать за него уборку. А Сушков, получив сигареты и переехав в другую камеру, все подписал. Мы остались втроем. Участь Ибодова была уже предрешена. Мы давали ему советы, как лучше себя вести на ЕПКТ, он отложил вещи, которые не стоит брать с собой.

[attention type=green]

Вскоре его забрали. На следующий день пришел начальник оперативного отдела и велел написать заявление, что ни ко мне, ни к Ибодову не применялись сила и спецсредства со стороны сотрудников ИК-35. Я написал и понял, что произошло что-то нехорошее.

[/attention]

Через неделю-две меня в срочном порядке вызвали в дежурную часть. Там мне предложили оклеветать Ибодова за телефонный звонок. Мол, очень нужно, московская комиссия приехала из-за него. Я отказался. Сказал, что могу дать только нейтральные показания. На этом и договорились.

«Его забили насмерть током»

13.12.17 ко мне приехал адвокат [Владимир — ОВД-Инфо] Тирских и рассказал новости про Ибодова — о том, что его забили насмерть током, о том, что начальник и несколько сотрудников ЕПКТ задержаны, о том, что началась серьезная проверка. Я сказал, что намерен писать заявление на начальника ЕПКТ о преступлении.

Я был очень опечален и теперь понимал, зачем нужны были мои объяснения. Сотрудники пытались очернить Ибодова и выставить негодяем, коим он не являлся. Он был мудрым, спокойным и уравновешенным человеком.

Обратно от адвоката меня вел оперативник и старательно выяснял, зачем приходил адвокат. Я ему прямо ответил, что узнал о смерти Ибодова и что собираюсь писать заявление в Следственный комитет.

Вместо того, чтоб привести меня в отряд, меня повели в дежурную часть. Там меня опросили, досмотрели и спустили вниз на один этаж в медицинский бокс. Мед. бокс — это камера с достаточно хорошим ремонтом, закрытым туалетом и с одноярусными кроватями, для содержания инфекционных осужденных или (что чаще всего применяется) для содержания осужденных, которых нужно спрятать от массы.

Вывезли меня в ЛИУ-34 (лечебно-исправительное учреждение — ОВД-Инфо). Это туб. зона, где лечатся от туберкулеза, но я-то был здоров. Именно поэтому мне дали два месяца ПКТ — чтоб я не пересекался с больными осужденными.

По приезде меня закрыли в камеру-одиночку — и все. В ЛИУ у меня состоялся весьма нелицеприятный разговор с первым заместителем начальника УФСИН Хакасии, экс-начальником ЕПКТ [Андреем — ОВД-Инфо] Мисюрой, в котором он пообещал «разнообразить мне жизнь в тюрьме Минусинска».

«Меня убил Мисюра»

По возвращению в ИК-35 меня начали сажать с «утками» — подсадными зеками. Они, в принципе, безобидные, если ты не ведешь никакой активной деятельности, но у меня-то деятельность кипела!

Чем эти «утки» опасны? Их сажают для сбора информации, но могут использовать как лжесвидетелей. «Утки» могут написать, что я планирую бунт, что я планирую побег — да что угодно!

Но вскоре я остался один. Мне продлили ПКТ еще на 3 месяца, а потом посадили в ШИЗО за то, что я стирал носки. В это время мне выдали в камеру тазик — для стирки, и чтоб я стирал исключительно в нем. Я начал стирать в тазу, и (о чудо!) мне приносят рапорт за «нецелевое использование тазика». Получил за это «нарушение» 8 суток ШИЗО.

[attention type=yellow]

При водворении в ШИЗО меня перевели в камеру побольше, а на следующий день в моей фуфайке «бдительные инспекторы» находят заточенную проволоку. Вот этого я уже стерпеть не мог, написал красноречивое объяснение по существу: проволоку подкинули, требую адвоката для реализации права на защиту, объявляю голодовку. За подкинутую проволоку мне дают 15 суток ШИЗО.

[/attention]

Все чаще я стал получать «тревожные звоночки» от осужденных. Они рассказывали, что им оперативники предлагали оклеветать меня и моего адвоката. Тем осужденным, к которым тоже приходит мой адвокат, предлагали оговорить адвоката, что он провоцирует и подговаривает осужденных жаловаться.

15 сентября 2021 года меня снова посетил Мисюра. Сказал, что всегда свое слово держит (что не помешало ему от своих слов отказаться во время прокурорской проверки по моему заявлению об угрозах). По всей видимости, подразумевая под этим то, что он все-таки поспособствует моему переводу «в тюрьму», где из меня «сделают девочку», где я «поменяю ориентацию» и вообще моя жизнь подлежит сомнению.

Именно это послужило причиной тому, что я, подобрав осколок кафеля, вырезал у себя на руке фразу: «Меня убил Мисюра» (на трупе раны не заживают и стереть их невозможно), написал предсмертное объяснение начальнику УФСИН Хакасии Бажану Я.И., и, дождавшись отбоя, повесился на простыни. Но дежурившие в ШИЗО/ПКТ инспекторы не дали мне умереть, они вбежали в камеру, сняли меня с петли, забрали мое предсмертное объяснение и вывели меня в мед. помещение.

«Жалобами дезорганизовал работу учреждения»

9 октября 2021 ко мне подсаживают Руслана Султанова. 12 октября ко мне приходит адвокат, я обращаюсь к правозащитникам, обращаюсь с заявлением к начальнику ИК-35, прошу провести проверки по некоторым нарушениям.

Султанов преображается и начинает вести себя откровенно провокационно, провоцирует конфликт, грубит, дерзит, оскорбляет.

Неделю я терпел, но 19 октября, после очередного оскорбления, вспылив, «подредактировал» его физиономию и выгнал из камеры.

8 ноября 2021 ко мне приходит следователь из Следственного комитета Хакасии и говорит, что я якобы побил Султанова за то, что он отказался оклеветать администрацию. Я ошарашенно пытаюсь объяснить ему, что это ложь, но он и опер из управления утверждают, что я своими жалобами дезорганизовал работу учреждения и что я подбивал других осужденных жаловаться на администрацию.

Переварив случившееся, 17 ноября я пишу заявление начальнику и пытаюсь с ним обсудить сложившуюся ситуацию. На что получаю ответ, что администрация сможет попытаться остановить «запущенный маховик», но я должен прекратить переписку с правозащитниками и отказаться от адвоката.

Я пишу отказ задним числом, но 20 ноября ко мне приезжает адвокат. Обсудив эту ситуацию с ним, я пишу в Следственный комитет заявление с просьбой опросить меня в рамках доследственной проверки. 22 ноября приходит следователь, пытается «уговорить» взять особый порядок, гарантирует, что договорится со следователем, прокурором и судьей, но от меня потребуется оклеветать адвоката. Я отказался.

«Действует презумпция виновности»

В колонии сплошь и рядом прививается коллективная ответственность, что провоцирует неприязненное отношение к провинившемуся осужденному. Меры воздействия на осужденных носят карательный характер. Об этом красноречиво говорит статистика переводов осужденных в ЕПКТ.

В колонии отсутствуют меры стимулирования хорошего поведения: отсутствуют отпуска и практически отсутствует УДО. Действует презумпция виновности.

Мало того! В этом учреждении проводится какой-то странный эксперимент по выявлению из массы осужденных людей, не одаренных интеллектом, но с внушительными физическими характеристиками и лидерскими амбициями.

[attention type=red]

Далее этих «ставленников» внедряют в отряды, где их функция заключается в поддержании стрессовой атмосферы и порядка в отряде.

[/attention]

Они следят за тем, чтобы каждый осужденный боялся жаловаться надзорным органам и рвался из отряда куда-нибудь на работу.

Эти «ставленники» находятся на привилегированных условиях, а когда они совершают какие-либо преступления, их, вместо возбуждения проверки, просто переводят с облегченных условий на обычные — за «сон» или «нецензурную брань».

Кто такой Голонков, в феврале прошлого года рассказывала газета “Шанс”:

В 2009-2010 годах 17-летний москвич Богдан Голонков с товарищами поджег два опорных пункта полиции, несколько торговых палаток и ресторан.

В составе группы, ответственной также за поджог здания ФСБ на Юго-Западе Москвы, Голонков был признан виновным в террористической деятельности и получил 9,5 лет колонии общего режима.

Накануне 24-летний Богдан рассказал «ШАНСУ» о своих нынешних взглядах и желании уехать из страны после окончания срока в хакасской ИК-35.

В свете молодежных веяний

В Москву Богдан Голонков приехал в сознательном возрасте: отец нашел в столице работу и перевез из Киева жену с четырьмя детьми. Молодой человек активно занимался туризмом – регулярно выезжал на Оку, ходил в импровизированные походы.

Среди новых друзей он получил прозвище «Сапер», как объяснил сам – из-за любви к одноименной компьютерной игре.
Парень записался на бокс, рукопашный бой, много времени проводил, как говорит, «в лесах», где и познакомился с будущими подельниками.

При этом Богдан не считался типичным представителем праворадикальной тусовки: на футболе он был только один раз, зато регулярно посещал церковь, учился в воскресной школе, пел в хоре, научился звонить в колокола.

[attention type=green]

Правда, незадолго до присоединения к террористической группе Голонков перестал ходить в храм, о чем сейчас очень сожалеет.

[/attention]

– Я не считаю себя приверженцем праворадикальных взглядов, – говорит Голонков. – Да и как я мог говорить приезжей молодежи, как себя вести, если я сам приехал из Киева? Тем не менее, я совершил ряд противоправных поступков, скажем так, в свете молодежных веяний.

Вместе с тем парень признается, что его раздражало «поведение приезжих» и «бессилие» правоохранительных органов.

Прозаичный конец

Свое первое преступление Богдан совершил 28 декабря 2009 года. Вместе с Кириллом Красавчиковым и Александром Бокаревым они подожгли опорный пункт полиции в подмосковном Лосино-Петровском. За восемь дней до этого, накануне Дня работников органов госбезопасности, группа молодых людей подожгла здание УФСБ на Юго-Западе Москвы.

Поджигатели разбили окно на первом этаже и бросили внутрь бутылку с зажигательной смесью. Голонков с Красавчиковым поджигали торговые палатки, принадлежащие выходцам с Кавказа. Также на счету группы поджог Чкаловского ОВД, ресторана «Садко» в Лосино-Петровском и общежития с гастарбайтерами.

Все акции снимались на видео и публиковались в интернете. Деятельность группы Голонкова и Красавчикова закончилась довольно прозаично: после поджога очередной палатки их догнали охранники ЧОПа и, разбив носы, задержали.

Позже несколько эпизодов, в том числе нападение на здание ФСБ, были объединены в один процесс, получивший название «дело «Автономной боевой террористической организации» («АБТО»).

Источник: https://19rus.info/index.php/proekty/pravda-zhizni/item/106517-menya-ubil-misyura-kak-zhilos-v-khakasskoj-kolonii-uzniku-osuzhdennomu-za-podzhog-zdaniya-fsb

Зэк должен умереть в шизо. его жена разоблачила воров-надзирателей ик-13

Две недели назад в редакцию “НК” обратилась Ольга Божинская – жена осуждённого Сергея Кручинина, который отбывает срок в исправительной колонии ИК-13 (пос. Славяновка, Багратионовский район, Калининградская область).

Она рассказала, в каких жутких условиях проходят так называемые длительные свидания – это когда осуждённому разрешают провести с женой двое-трое суток в специально предназначенном для этого помещении.

Кроме того, Ольга предоставила в редакцию “НК” видеозапись того, как сотрудники ИК-13 кромсают продукты, передаваемые осуждённым с воли, и забирают себе самые лакомые куски.

Злостныйнарушитель

Ольга Божинская

Опубликовав материал (“У ЗЭКОВ ВОРУЮТ ВОЛЬНЫЙ ХАВЧИК. Продукты родственников осуждённых пожирают надзиратели ИК-13”), мы ожидали реакции от администрации колонии или руководства УФСИН.

И реакция последовала. Но не та, на которую мы рассчитывали. Вместо того, чтобы провести проверку и устранить нарушения, администрация ИК-13 начала усиленно гнобить Кручинина.

Рассказывает Ольга Божинская:

Сергей Кручинин

– До самого недавнего времени мой муж считался положительным осуждённым. И вдруг – прямо в одночасье – его превратили в “злостного нарушителя”. И перевели на СУС (“строгие условия содержания”).

Камеры, предназначенные для злостных нарушителей, – вообще мрак! Раковины, где можно помыться, нет. Отсутствует шторка, закрывающая санузел. То есть вид на унитаз открывается через “глазок” в двери камеры.

[attention type=yellow]

Стены ободраны, краска на них отслоилась. Стеклопакет на окне был разбит, так что осколки могли в любой момент посыпаться прямо на спальное место мужа. Правда, сейчас окно заменили.

[/attention]

Полы неровные, вымыть их как следует невозможно – все руки будут в занозах. Блохи кишмя кишат. Вонь, спёртый воздух. Постельное бельё проржавело…

“Дышитна меня ядом”

– Я получила от мужа письмо, – достаёт конверт Ольга.

“Как твои боевые действия? – спрашивает он. – Я думаю, нормально, т.к. большая часть администрации дышит на меня ядом. Всячески словесно пытаются меня укусить и упрекнуть. Это, я так понимаю, отместка за их сотрудников, которые совершили правонарушения, а ты помогла их раскрыть.

Содержат меня, больного, в каком-то сарае, где меня сожрали блохи. Держат меня одного в камере, и это называется психологическим давлением. Хотя есть много свободных мест в других камерах, где я мог бы сидеть с другими осуждёнными.

Сегодня после прогулки до меня конкретно докапывался инспектор. Зашёл ко мне в хату, чего раньше не делал, и начал: “Это не так, то не этак, постель не заправлена”. Сказал, после с видеорегистратором зайдёт и напишет рапорт.

И что в такой ситуации делать? Нервы мои уже на пределе. Снова на голодовку? Так уже здоровья не осталось у меня. Снова голодать – могу и не выдержать. Может, этого администрация и хочет?”

“Емумстят за меня”

– 8 августа, – продолжает Ольга, – на Сергея написали рапорт, что он находился в камере без верхней куртки. Закатали на 15 суток в ШИЗО №2 (штрафной изолятор), где условия содержания ещё хуже. За тот рапорт, о котором он упоминает в письме, дали ещё 15 суток. Его постоянно провоцируют, отпускают грубые шутки.

Недавно передали ему лекарства, а на упаковках – непристойные картинки, намалёванные ручкой. Он пожаловался, а ему говорят, что он якобы сам нарисовал эту гадость. По сути, никто даже не скрывает, что на Сергея будут писать рапорта, чтобы замогилить его в ШИЗО.

Из медицинской части его выписали, хотя анализы очень плохие. Еда ужасная – сухая картошка, разбавленное молоко, ни овощей, ни фруктов; масло горькое, с запахом, по вкусу напоминает солидол; в чае – привкус плесени и жира, видимо, посуда плохо моется…

В одиночке мужу положен телевизор, но его не дают. Короче, на него оказывается давление по полной. Ему мстят за меня. За то, что я пишу жалобы и требую, чтобы содержание осуждённых соответствовало нормам закона. Со мной администрация ИК-13 сделать ничего не может, вот и отыгрывается на Сергее.

Акцияустрашения

– Но мы решили не отступать, – говорит Ольга. – В колониях творятся безобразия, потому что осуждённые и их родственники боятся жаловаться. Вот Сергея и превратили в “устрашающий пример”: был человек положительным осуждённым, не пил, не употреблял наркотики, собирался подавать документы на УДО – но его жена начала жаловаться, и он теперь из ШИЗО не вылезает. И УДО ему больше не светит.

И так, дескать,будет со всяким, кто посмеет чего-то тамтребовать, кто сочтёт, что он – человеки заслуживает человеческих условийсодержания.

Конечно, я боюсь,что Сергей, доведённый до крайностииздёвками и одиночкой, снова объявитголодовку. Но очередную жалобу на условиясодержания в приёмную Президента РФ яуже подала.

В 2012 году Ольга и Сергей поженились в “девятке”

Официальныйзапрос

Редакция “НК”готовит официальный запрос в УФСИН поповоду условий содержания осуждённогоСергея Кручинина. И мы надеемся получитьпредусмотренный законодательствомответ – а не обречь Кручинина на новыемуки.

Д. Якшина

28.08.2021

Если вам понравилась эта публикация, пожалуйста, помогите редакции выжить.
Номер карты “Сбербанка”: 4817 7603 4127 4714.
Привязана к номеру: +7-900-567-5-888.

Источник: https://www.rudnikov.com/criminal/zek-dolzhen-umeret-v-shizo-ego-zhena-razoblachila-vorov-nadziratelej-ik-13/

Вы – силовик и совершили преступление? Вот что вас ждет

https://www.znak.com/2014-10-21/vy_silovik_i_sovershili_prestuplenie_vot_chto_vas_zhdet

2014.10.21

Урал – это не только промышленность, свердловский рок и суровая природа. Это еще и зоны: множество исправительных учреждений, раскинувшихся в бесконечных лесах к северу за сотни километров от Екатеринбурга, Челябинска, Тюмени. Znak.

com, уделяя особое внимание описанию уральской идентичности, не смог пройти мимо этой печальной области. Наш журналист отправилась в одну из самых известных колоний региона – тагильскую ИК-13, где сидят бывшие силовики.

Как живется в заключении бывшим майорам и генералам – в очерке Znak.com.

Массивные ворота с огромным гербом ФСИН России, КПП и широкая дорога к невысокому административному зданию. Так выглядит вход в одну из образцово-показательных свердловских зон – нижнетагильскую исправительную колонию №13.

История этого особого пенитенциарного учреждения начинается 5 августа 1957 года, когда лагерный пункт №3 лаготделения №5 Тагиллага НКВД был переименован и обрел свое современное название. В народе 13-ю колонию называют «Красная утка» (этимологию названия мне выяснить не удалось).

Известно, что ИК издавна считалась «красной зоной» – той, где всеми внутренними процессами управляет администрация, а не зеки. За более чем полвека существования колонии в ней пересидело множество высокопоставленных чинов всех мастей.

А сейчас здесь отбывают наказание исключительно бывшие силовики, военные, экс-работники ФСИН – всего порядка 2 тыс. человек.

«Красная утка» и «Красные петухи»

«Мы охраняем бывших коллег, – рассказывает начальник ИК-13 Владимир Непочатый. – Иногда даже и бывшие начальники попадаются. Например, одно время здесь сидел бывший начальник нижнетагильского СИЗО. Ничего страшного. Такая у нас работа».

Различных высокопоставленных деятелей в 13-й пересидело немало. Самым известным, конечно, является зять генсека Леонида Брежнева, Юрий Чурбанов.

Чурбанов был фигурантом громкого «хлопкового дела» об экономических и коррупционных преступлениях в Узбекской ССР. В 1988-м году он был осужден на 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества.

Жена, Галина Брежнева, развелась с ним в 1991 году, а еще через два года Чурбанов освободился условно-досрочно.

Полковник Владимир Непочатый возглавляет ИК-12 с 2012 года. Ему приходится охранять и бывших генерал-майоров

Ветеран ФСИН Евгений Суворов, который проработал в ИК-13 22 года, вспоминает, что Чурбанов однажды косвенно чуть было не послужил причиной бунта в колонии, где в целом подобные случаи довольно редки.

Однажды в колонию на встречу с именитым заключенным приехал журналист Андрей Караулов. После беседы с Юрием Михайловичем ему удалось тайно вынести с зоны записки Чурбанова, которые затем были опубликованы в итальянской газете La Repubblica. Эти записки затем перепечатала московская газета «Труд».

Заголовок гласил: «Зять Брежнева Чурбанов – в зоне «’’Красных петухов’’».

В «тринадцатой» почти не действуют типичные «зоновские» понятия и законы. Силовики, даже отсидевшие более чем по 10 лет, не слишком подвержены криминальным правилам. Однако газетный заголовок, весть о котором каким-то образом добралась до контингента, оскорбил заключенных.

«Мне пришлось ехать в Москву, в редакцию «Труда», общаться с журналистом и объяснить ему, почему нельзя было называть нашу колонию «зоной ’’красных петухов’’». Корреспондентов удалось убедить. Потом они съездили в колонию и написали большой материал, в котором среди прочего содержались извинения за предыдущий заголовок.

Волнения среди заключенных удалось прекратить», – рассказывает Суворов.

Еще из советских функционеров «мотали срок» в 13-й бывший председатель горисполкома Сочи, ставший впоследствии первым всенародно избранным мэром этого города, Вячеслав Воронков, и один из заместителей министра Молдавской ССР по фамилии Вышку.

Как рассказывает Евгений Суворов, оба этих функционера сидели за злоупотребления, но их судьба на зоне сложилась по-разному. Воронков нашел применение своим организаторским талантам и умению ладить с людьми.

«Работал в активе, помогал в организации воспитательной работы, готовил материалы для радиогазеты, которую делали заключенные», – рассказывает ветеран. Молдавский чиновник Вышку, напротив, не смог «найти себя» в заключении.

«Авторитетом ни среди администрации, ни среди контингента не пользовался. С другими осужденными не смог наладить нормальных отношений. В общем, тяжело ему приходилось», – говорит Суворов.

Среди более современных экс-узников – бывший сотрудник ФСБ, а ныне адвокат Михаил Трепашкин. Он вынес из тагильской зоны самые неприятные впечатления. Еще будучи в колонии, он неоднократно заявлял о различных злоупотреблениях и нарушениях со стороны администрации исправительного учреждения.

[attention type=red]

Бывший заключенный ИК-13 Михаил Трепашкин – сейчас успешный адвокат. Фото – с его страницы в

[/attention]Сейчас Трепашкин вспоминает, например, о СДП – секции дисциплины и порядка. По его словам, задумка создать такую секцию была хорошая, но администрация превратила этот отряд «в фабрику лжедоносов».

Кроме того, утверждает Трепашкин, члены СДП избивали неугодных по заданию администрации. «Когда я прибыл в ИК-13, некоторые зэки, отсидевшие по 10-12 лет, кучковавшиеся отдельно от других (так сказать, влиятельные «старики»), приглашали меня выпить с ними чифиря.

Я им отвечал стихами: «Чем с ворами чифирь пить – жижицу вонючую, лучше в СДП вступить – партию могучую!». В ответ слышал гогот. Все понимали шутку. СДП все очень не любили, в том числе и администрация. И сами СДПэшники ненавидели себя за то, что втянулись в эту грязную сеть», – говорит сейчас Михаил Иванович.

Надо сказать, что в настоящее время секция дисциплины и порядка уже не действует: расформирована.

Помимо вышеупомянутых персонажей в ИК сидели уральский олигарх Павел Федулев, адвокат и военный Дмитрий Якубовский, осужденный за кражу редких книг из библиотеки Санкт-Петербурга, бывший глава главного управления МЧС РФ по Свердловской области Василий Лахтюк, экс-руководитель Свердловской регистрационной палаты Виктор Шалдин, а также бывший начальник департамента контрольного управления президента РФ Андрей Воронин.

Быт и «социальные лифты»

Об условиях жизни в 13-й нам рассказывал и.о. заместителя начальника по кадрам и воспитательной работе, майор внутренней службы Ильяс Алиуллов. (Сам он работает в ИК уже 12 лет. Профессию, что называется, унаследовал: и мать, и сестра Ильяса тоже работали в 13-й колонии, и в школу милиции он попал по целевому набору от этого учреждения).

Ильяс Алиуллов знает о зоне все

Итак, если вы работали в силовых структурах, проштрафились и угодили на зону, то сначала вас помещают в карантин. Это отдельное здание, не выходя из которого осужденные проводят две недели. В период адаптации с ними работают психологи, а также проводится медицинское обследование.

В карантине

Так называемых «первоходков» и рецидивистов вместе не содержат. Для осужденных повторно существует отдельный отряд. Из карантина осужденных переводят в отряд обычного содержания.

По правилам внутреннего содержания заключенным в этом отряде положено четыре посылки и четыре свидания в год. Свидания бывают кратковременные, когда осужденный общается с родными, как в кино: через стеклянную перегородку при помощи телефона.

[attention type=green]

Также есть свидания длительные – продолжительностью до трех суток, они проходят в специальном корпусе, где есть несколько отдельных комнат – в них заключенные во время свидания живут вместе с родными.

[/attention]

В общем отряде заключенные ночуют в помещениях казарменного типа, в комнате воспитательной работы есть неплохой телевизор, несколько настольных игр, библиотечные книги.

Как рассказывает Алиуллов, за хорошее поведение, работу и прочее заключенного могут перевести в отряд с облегченными условиями содержания. Это здание больше похоже на общежитие, чем на тюремное учреждение. Паркет, приятного цвета обои. Жилые комнаты – на четырех человек. В часы отдыха заключенные могут поиграть в бильярд или посетить оранжерею: там живут попугайчики и черепашка Мотя.

При облегченных условиях число посылок и свидания увеличиваются до шести.

Если верить большому плакату в зоне, то за «облегченными» условиями следуют условия «адаптационные», но наш сопровождающий затруднился пояснить, что это значит.

Если заключенный продолжает оставаться прилежным и добропорядочным, то далее его могут перевести в колонию-поселение. Венчает местный «социальный лифт» условно-досрочное освобождение.

Система предусматривает не только подъем вверх, но и падение вниз: за систематические нарушения правил осужденного могут перевести в отряд строгого содержания. Для этого отряда отведена специальная небольшая территория, то есть осужденные ограничены в передвижении.

Кроме того, число посылок и свиданий сокращается. В «строгий» отряд отправляются и те зеки, которые пытались бежать. Бегут в основном из колонии-поселения. Но были попытки уйти и с зоны общего режима.

Так, со слов ветеранов, однажды несколько осужденных сбежали через подземные коммуникации. Этот побег был успешным, кажется, этих зеков до сих пор не нашли.

Сравнительно недавно была попытка сбежать с использованием автотранспорта: заключенный зацепился за днище грузовика и таким образом хотел выехать за территорию, сделать это ему не удалось.

[attention type=yellow]

Едят все обитатели ИК в общей столовой. «Заведующим» или дневальным в ней работает бывший опер убойного отдела Федор, которого осудили за мошенничество на пять лет. Федор контролирует процесс приготовления пищи, которую готовят сами заключенные. Как заведено во всех зонах, вилок в колонии нет.

[/attention]

Ложка у каждого зека – своя, персональная. Федор говорит, что в процессе готовки учитываются даже религиозные особенности контингента: при выборе мяса предпочтение стараются отдавать говядине, чтобы не травмировать мусульман.

Те, в свою очередь, стараются не подходить излишне строго к запрету на свинину.

В колонии действуют два учебных заведения. Это средняя школа, где осужденные до 35 лет, не закончившие школу на воле, учатся в обязательном порядке, а заключенные в возрасте после 35-ти – в добровольном. За порядком в школе следит Владимир Дмитриевич – по виду весьма интеллигентный человек. «Мошенник я», –отрекомендовался этот дневальный при знакомстве.

В прошлом генерал-майор Владимир Дмитриевич работал в Москве в Минюсте. Из шестилетнего срока за мошенничество он пока отбыл только год. По словам Владимира Дмитриевича, ученики-зеки так же, как и обычные учащиеся, по окончании школы сдают ЕГЭ. В прошлом году школу успешно окончили 5 человек.

Также при колонии действует ПТУ, где идет обучение по пяти специальностям: электросварщик, автослесарь, электромонтер, токарь, крановщик.

Производство

Сразу после основания колонии, в 1957-м году, основным производством учреждения было литейное. Кроме того, силами заключенных выпускались кровати, санитарные носилки, железные бочки. Затем «Красная утка» освоила производство водозапорной арматуры, потом начали делать картофелечистки, лотковые вагонетки и т.д.

Начальник производственной части Александр Кузнецов работает в колонии уже 21 год. Рассказывают, что заключенные его уважают. Между собой называют его просто – «Человек»

Сейчас производственный спектр не столь обширен. Наиболее мощный цех – швейный.

[attention type=red]

Здесь работают 180 человек, но в скором времени количество сотрудников на этой мини-фабрике планируют увеличить до 500 человек. В швейном цехе делается рабочая одежда по контракту с гражданской фирмой. Каждые десять дней с воли приходит машина, чтобы забрать очередную партию. За работу зеки получают зарплату, сдельную.

[/attention]

Так, бригадир участка – бывший гаишник Станислав, осужденный «за наркотики» – получает 5 тыс. рублей в месяц. Деньги переводятся на его персональный лицевой счет.

Среди других цехов, связанных с более или менее квалифицированным трудом, – кузнечный, где изготавливаются ограды для заборов, декоративные решетки, сетки для кроватей и прочее. Кроме того, на токарных станках в ИК вытачивают детали, используемые, в частности, при производстве полувагонов на УВЗ. Помимо этого, заключенные заняты измельчением резины и производством гранул из полиэтилена.

По словам начальника производственной части Александра Кузнецова, работа у сидельцев организована строго по КЗОТу. Рабочий день – 8 часов, работают по сменам. Есть у заключенных даже отпуска.

«Существует специальный «отпускной» отряд. Там тоже несколько облегченный режим.

Например, отпускники встают и ложатся вместе с другими заключенными, но в течение дня тоже могут прилечь отдохнуть», – рассказывает Ильяс Алиуллов.

Из всего контингента зеков трудоустроить удается только половину. Остальные заключенные заняты на подсобных хозяйственных работах. Например, на уборке снега. Надо сказать, что убранный снег не вывозят за территорию колонии, а растапливают в специальной печи. Во время нашей экскурсии на розжиг этой печи в числе прочего отправилась груда книг, списанных из библиотеки.

Благодарим ГУ ФСИН по Свердловской области за помощь в подготовке материала.

Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com

Источник: https://www.znak.com/2014-10-21/vy_silovik_i_sovershili_prestuplenie_vot_chto_vas_zhdet

Скандал. СМИ: в кузбасской колонии зэков пытают, насилуют и заставляют называть себя животными (18+) – ВашГород.ру

В редакцию «Медузы» пришло письмо от жительницы Башкирии Оксаны Хаттаровой, в котором она рассказала о пытках, которые приходится переносить её мужу в колонии 37 в посёлке Яя.

Теперь Кузбасс тоже попал на карту скандалов в системе ГУ ФСИН. Издание пишет, что этим исправительным учреждением пугают зэков, а проверяющие органы никак не реагируют на сообщения об избиениях и пытках.

Били постоянно

Супруг Хаттаровой Руслан Курмангалеев в 2012 году осуждён на 11 лет строгого режима за разбой и бандитизм. Отбывать срок ему назначили в ИК-1 в Мариинске. Жена приезжала к мужу раз в четыре месяца, во время встреч он всегда жаловался на избиения сотрудниками колонии. Сообщения Оксаны Хаттаровой об этом ФСИН, СК, прокуратура принимали к сведению, но не находили нарушений в колонии.

Начальник колонии Игорь Ледер отказывал родным Курмангалеева в переводе его в больницу из-за больной ноги.

«В этом году я узнала от Руслана, что сотрудник ИК-1 Терентьев избил его — душил, толкал с лестницы и сломал трость», — цитирует Хаттарову «Медуза».

Об этом заключённый сообщил в письме в СК.

В рассказе адвокату он уточнил, что после этого в ИК приехали представители ОНК по Кемеровской области вместе с помощником начальника кемеровского управления ФСИН по соблюдению прав человека в уголовно-исправительной системе Ириной Хохловой. Свои жалобы Руслан Курмангалеев озвучил комиссии в присутствии начальника колонии. В ответ Ледер предложил перевести его в другой отряд, «где ему будет спокойнее».

[attention type=green]

В новом отряде содержались «активисты» — заключённые, которые выполняют поручения руководства ИК и сотрудничают. Перед отбоем активисты позвали его поговорить в помещение воспитательной работы.

[/attention]

Далее цитата из опроса адвокату (18+):

«Когда я вошёл, то увидел на полу матрац. Меня схватили сзади за шею, руки связали и начали душить, натягивая целлофановый пакет на лицо. После чего [активист по фамилии] Вильман достал половой член и предложил мне его целовать, при отказе пытки продолжались.

С меня спустили штаны и засовывали в анальное отверстие черенок от метлы… Меня развязали и посадили за стол, чтобы я написал отказ от ранее написанных заявлений и жалоб.

В это время зашёл замначальника [колонии по безопасности и оперативной работе Сергей] Селиванов и сказал активистам: „Только чтобы тихо“».

С тех пор Курмангалеева били и издевались над ним ежедневно. В марте ему начальник колонии выписал 15 суток за якобы созданную конфликтную ситуацию. По показаниям Курмангалеева, Вильман угрожал ему ножом, но Руслану удалось вырвать оружие и ранить нападавшего.

Перевели в ИК-37

После этого случая Руслана Курмангалеева перевели в ИК-37 в посёлке Яя. Там пытки, по словам заключённого, оказались ещё сильнее, а зэков заставляли называть себя животными.

Сразу после перевода в колонию Руслана избили несколько сотрудников, в том числе, как пишет «Медуза», начальник колонии Евгений Овчаров, замначальника по безопасности и оперативной работе Сергей Толканов и другие сотрудники.

По словам Курмангалеева, его заставили полностью раздеться для обыска, забрали личные вещи и под угрозой изнасилования приказали мыть туалет. После этого мужчину отправили досиживать 10 суток в штрафном изоляторе.

В мае к Руслану приехала жена вместе с сыном. Сотрудники ИК-37 только через четыре часа впустили их в колонию после настойчивых требований. Всё это время, как рассказал Хаттаровой муж, сотрудники колонии предлагали ему отказаться от встречи с родными, обещая взамен дополнительное свидание в будущем и благодарность в личном деле.

«На второй день свидания я сама услышала, как сотрудники ИК-37 обращаются с этапированными заключенными — матерятся на них, заставляют бежать, приседать, вставать и опять бежать. Среди них инвалид был один, он не мог бегать. Слышно было, как они кричали, оскорбляли ужасно просто», — рассказывает «Медузе» Хаттарова.

По рассказам Руслана Курмангалеева, заключённые здесь представляются не по имени и фамилии. Ему, например, положили в карман картинку страуса и он в колонии должен был представляться: «я страус такой-то». Аналогичные картинки, утверждает Хаттарова, есть у каждого осуждённого.

Жалобы, которые написал Курмангалеев, у Хаттаровой, угрожая, отобрали на выходе. Женщина-сотрудник ИК устроила ей обыск, заглядывала по карманам, раздевала.

«Мне начали угрожать, сказали, что вызовут оперативников и заберут жалобу насильно. Я все отдала, я ничего не могла сделать — испугалась очень сильно за ребенка, за себя и за мужа, который остался в колонии», — рассказала Хаттарова «Медузе».

Жалобы женщина переписала от своего имени и отвезла их в СК, ФСИН и прокуратуру Кемеровской области. Ведомственные проверки в колонии нарушений не выявили. Заключённые молчат при проверках, поскольку опасаются более жестокого обращения и готовы рассказывать всё только проверяющим из Москвы, уточняет Хаттарова.

После встречи с женой Курмангалееву назначили 15 суток карцера «по причине безадресной нецензурной брани». В июне 2021 года Курмангалеева перевели в СИЗО-3 в Мариинск, добавив новое обвинение в умышленном причинении вреда здоровья осужденному Вильману. Тот летом 2021 года уже вышел на свободу.

Все данные — не секрет

Информацию о пытках в кузбасских колониях можно легко найти в сети. На проекте «Гулагу.нет» в сентябре прошлого года опубликовано сообщение Владимира Осечкина о массовом избиении заключенных в ИК-1.

В июне этого года Борис Ушаков сообщил о преступлении в СИЗО-1 Кемеровской области — сотрудники пообещали заключенному отправить его «в самую худшую командировку», если он не будет доносить на своих сокамерников.

Под «самой худшей командировкой» подразумевалось этапирование в ИК-37, где, по словам сотрудников СИЗО-1, осужденному могут «создать ад».

Из 17 колоний и четырёх СИЗО ИК-37 считается самой жестокой.

«Обычно туда помещают заключенных с целью отомстить и заставить отказаться от жалоб, которые они писали до этого. В ИК-37 многие мои заявители были не только избиты, но и изнасилованы», — сказал изданию правозащитник.

[attention type=yellow]

В 2021 году правозащитники сообщали о систематических избиениях в этой колонии. Тогда заключённых держали на улице на 35-градусной жаре и не давали воды, а тех, кого уводили в ШИЗО, избивали и окунали головой в унитаз.

[/attention]

После очередного избиения омоновцами в сентябре 2021 года 12 заключённых ИК-37 вскрыли вены, один попытался повеситься.

Адвокат Селиванова записала показания своего подзащитного Ильи Паникоровского. На видеозаписи мужчина с перебинтованными до локтей руками рассказал, что после избиения сотрудниками колонии (среди них был будущий начальник ИК-37 Овчаров) он вскрыл себе вены и потерял сознание. Когда очнулся, от него стали требовать подписать заявление о сотрудничестве.

Далее 18+:

«Овчаров набрал ёмкость с какой-то жидкостью, сказал, что это моча, и облил меня. Потом с меня сняли штаны и пытались засунуть ёршик в анальное отверстие, после таких действий во избежание изнасилования я всё-таки подписал заявление», — рассказывал Паникоровский.

Бывший заключённый ИК-37 Даниил Круглов, который вышел на свободу 28 сентября 2021 года, рассказал правозащитникам из «Гулагу.нет», что 12 сентября на территорию колонии вошли около 150 человек, некоторые — в масках. В ШИЗО, где находился в этот день Круглов, около 30 человек в форме (он не смог определить, из какого они силового ведомства) стали избивать заключённых в каждой камере.

Через неделю после инцидента «Интерфакс» сообщил, что Следственный комитет по Кемеровской области начал проверку действий сотрудников колонии.

Проверка не нашла нарушений, и 25 октября 2021 года в отношении Паникоровского и Красильникова возбудили уголовные дела по статье 206 — заведомо ложный донос. Рассмотрение дела продолжается.

26 октября 2021 года адвокат обоих осужденных Екатерина Селиванова погибла на трассе в Кемеровской области — её машина столкнулась с бензовозом. Через девять дней неизвестные осквернили её могилу.

Освободившийся из ИК-37 Илья Паникоровский сообщил «Медузе»:

«Я находился в этой колонии шесть лет, [и был свидетелем того, как] осуждённых избивают, унижают, заставляют подписывать бумаги разные. Жалобы писать бесполезно — ответы никогда не приходят.

У руководства колонии всегда всё хорошо, но там ужас что творится. Кроме картинок с животными всех заставляют песни петь о том, как они любят ИК-37. Стоят, орут хором.

И сделать ничего нельзя — к нам приезжала ОНК, мы им рассказали про избиения в сентябре, теперь нас же и судят».

В кемеровском ОНК изданию сообщили, что регулярно посещают все колонии области, а последняя жалоба из ИК-37 поступила около полугода назад.

«В ИК-37, насколько я помню, мы выезжали весной, был день открытых дверей вместе с родственниками осужденных. За этот период нарушений мы не находили», — сказала женщина, которая отказалась называть журналистам своё имя.

[attention type=red]

Про события сентября 2021 года собеседница «Медузы» сказала: «Там были какие-то побои, я не хотела бы говорить об этом по телефону».

[/attention]

В СК и прокуратуре Кемеровской области, ФСИН России журналистов попросили прислать официальный запрос на электронную почту. В Генпрокуратуре РФ также сказали отправить вопросы письменно — «Почтой России».

Ответов на запросы, пишет издание, пока нет.

Какую реакцию вызвал этот материал?

Источник: https://vashgorod.ru/news/112725