Суть вопроса такова. Я работаю в школе инженером-программистом.

10 причин, почему быть программистом действительно круто

13 сентября (в 256 день года) весь мир отмечает День программиста. Гик-сообщество давно ожидает, что эта дата станет красной в календаре (помните государственный курс на инновации?), но, кажется, наш голос пока слишком тих. Что ж, попробуем привлечь больше людей на нашу сторону, напомнив, почему быть программистом — круто. 

Доступность обучения и развития

Сфера IT все время развивается и вы вместе с ней.

Изучайте книги и документацию, запишитесь на курсы, шерстите интернет, общайтесь на форумах и в сообществах. Практикуйтесь.

Реализуйте самые смелые фантазии в программах и приложениях. Так вы станете крутым специалистом и сможете работать в любой компании. 

«Помните, как забыв про всё, вы собирали конструктор в детстве? Программирование – тот же конструктор, только для взрослых. Бывает и такое, что не можешь понять задачу, раздражаешься и унываешь. Но как только докапываешься до её решения, в очередной раз убеждаешься: программировать круто! Самое интересное – использовать программирование для решения не только рабочих задач. Например, взял и сделал викторину по классическим композиторам или удобный калькулятор для домашнего пивоварения!»Максим Ермоленков, разработчик Ruby on Rails в Рокетбанке.

Трудоустроенность

Когда вы выбираете будущую профессию, именно этот вопрос встает в первую очередь.

Если отбросить специалистов из сферы услуг (с продавцами и водителями такси сложно конкурировать), вряд ли вы найдете более востребованное направление.

Неважно, куда вы направитесь: в мобильную сферу, веб, разработку десктопного и специального ПО, администрирование, моделирование и анализ данных, — везде требуется множество специалистов разного уровня. 

Интересная работа

Во-первых, количество сфер, где работают программисты, безгранично. Айтишники нужны на шахтах, исследовательских станциях на северном полюсе и особенно — для обслуживания космических кораблей. Что уж говорить про количество рабочих мест в мегаполисах. 

«Программирование для меня — дело, которое никогда не дает скучать. Каждый день — новые вызовы и преодоления препятствий. Если ты справишься, получишь мало с чем сравнимое удовольствие. Видеть, как продуктом, созданным твоими руками, пользуются другие люди, дорогого стоит». Константин Колесников, руководитель разработки GeekBrains.

Отличная зарплата

Откройте исследования зарплат любого рекрутингового ресурса — на вершине рейтинга топ-менеджеры, руководители, строители и, внимание, айтишники всех мастей. Да, профессия программиста — не гарантия золотых гор, но при условии работы над собой у вас есть возможность жить, мало в чём себе отказывая.

Светлое будущее

Сегодня даже руководители нефтяных государств тратят огромные средства на развитие IT-сектора. Все понимают неизбежность цифрового будущего: это касается человеческих и государственных отношений, финансовых операций, информации, производства — всего. Разумеется, ценность программистов в таком мире огромна, а значит за своё будущее они могут не переживать. 

«Когда-то я и представить не мог, что во мне проснется интерес к разработке и IT в целом. Не мог, потому что не знал многих возможностей этой сферы: большой инструментарий, чтобы работать на себя; с технологиями можно связать любое свое увлечение или идею. Например, сделать сайт о путешествиях или обучающее приложение по игре на гитаре». Роман Булатников, веб-разработчик, выпускник GeekBrains.

Куча новых знакомств

Для программистов проводится огромное количество событий, где можно завести кучу новых знакомств. Хакатоны, конференции, флешмобы — постоянно где-то проходит event, направленный на объединение, получение новых знаний. В такой ситуации найти друзей проще, чем откомментировать собственный код. 

Радость интроверта

Программисты могут творить и быть свободными от общества. Большинство условий оформляется на бумаге, общение происходит по электронной почте и через мессенджеры — никаких проблем.

Вы можете проводить дни напролёт, не вылезая из пижамы, и быть востребованным специалистом, официально зарабатывающим несколько тысяч рублей в день.

Или торчать в openspace, окруженным перегородками, и вообще не замечать окружающих, никого это не смутит.

Свобода от офиса

Да, многие программисты работают удаленно. Опрос Developer Survey Results 2021 на Stack Overflow показал, что разработчики очень ценят возможность удаленной работы, в том числе, выбирают рабочее место по этому критерию. При таком обилии программ для дистанционного управления проектами, групповой разработки и рабочих чатов, можно легко работать из дома. И не только из дома.

Возможность жить и работать в любой точке мира

Если вы программист, вы не привязаны ни к офису, ни к городу, ни к стране. Хотите — живите на азиатских островах, работайте на мультинациональные корпорации в США и Европе, поднимайте бизнес в Африке и Латинской Америке. Границы для тру-программиста существуют только в голове. Да и то не в своей.

Вот, например, рассказ Олега Иванова о работе в Болгарии.

Программист — это звучит круто

The New Yorker еще в 2014 году назвал программистов новыми рок-звездами. С тех пор ценность программистов только растет. Присоединяйтесь к сообществу! 

Источник: https://geekbrains.ru/posts/tobe_a_programmer

Психология программистов

Привожу выдержки из книги “Психбольница в руках пациентов” Алана Купера. Нельзя сказать, что нижеописанные утверждения истинны для всех программистов. Также сложно найти хотя бы одного программиста, удовлетворяющего всем описанным свойствам. Тем не менее считаю, что данный текст заслуживает внимания, чтобы стать чуточку лучше.

Итак, программисты отличаются от обычных людей. Назовем их хомо логикус.

Многие обозреватели компьютерной индустрии приложили усилия, чтобы определить эти отличия. Роберт Кринджели (Robert Cringely) называет программистов «смердящими богами», подразумевая одновременная высокомерное отношение к окружающим и личное отношение к гигиене.

Другой проницательный наблюдатель и талантливый автор – По Бронсон (Ро Bronson). Он обращал свое зоркое око и острый ум к миру высоких технологий. Пародируя Стивена Кови (Steven Covey), он создал список «Семь привычек крутых инженеров». Эти определения невероятно точны, хотя и гиперболичны.1. Они щедры в своем эгоизме.2.

Слепота улучшает их зрение.3. Они кусают не только руку кормящего, но еще и собственные руки.4. Они готовы приложить любые усилия, чтобы сохранить впечатление, будто их не заботит собственный имидж.5. Они чинят то, что не сломано, до тех пор, пока это не сломается.6. «Не я дал неверный ответ, а вы задали не тот вопрос».7.

Считают отсутствие критики комплиментом.

Программисты пожертвуют простотой ради контроля

Хомо логикус желает контролировать то, что его интересует, а интересуют его сложные, детерминированные системы. Люди тоже сложны, но их поведение нелогично и труднопредсказуемо, они не ведут себя, как механизмы. Лучшие механизмы – это цифровые механизмы, поскольку они самые сложные, самые изощренные, и программист без труда может их модифицировать.

За контроль всегда приходится платить – дополнительными усилиями и увеличением сложности.

Большинству людей по плечу разумные усилия, однако, программистов от большинства обычных людей отличает готовность и способность овладевать крайне сложными вещами.

Понимать сложные системы, составленные из многочисленных взаимодействующих факторов, управлять такими системами – вот часть работы программиста, приносящая ему удовлетворение.

[attention type=yellow]

Для хомо логикус контроль – цель, тогда как сложность – просто цена, которую они готовы платить за достижение цели. Для нормальных людей цель – это простота, и отказ от контроля – цена, которую они готовы платить. В продуктах, основанных на программном обеспечении, контролем являются функции.

[/attention]

К примеру, в Windows 95 функция «Поиск файла» дает мне серьезный контроль над ходом работы. Я могу указать, в каких областях диска следует выполнять поиск, тип искомого файла, искать ли файл по имени или по содержимому и еще целый ряд параметров.

С точки зрения программиста все это просто замечательно. Затратив дополнительные усилия и приобретя определенное понимание предмета, он получает возможность искать быстрее и эффективнее.

Напротив, с точки зрения пользователя все не так радужно, поскольку ему приходится указывать область поиска, указывать тип искомого файла и еще метод поиска.

Программисты обменяют успех на понимание

Читая лекции компьютерным программистам, я прошу поднять руки тех, кто в детстве разбирал часы, чтобы посмотреть, как они работают. Как правило, две трети присутствующих поднимают руки.

Затем я спрашиваю, скольким из них удалось в конечном итоге собрать часы, и большая часть рук опускается.

Мой следующий вопрос таков: кто из вас считает этот эксперимент неудавшимся? Большая часть присутствующих смеется, осознав, что получили удовольствие от разрушения часового механизма.

Хомо логикус желает понять, как работают часы, – такова его цель, и он вполне готов принести в жертву работающие часы, чтобы этой цели достигнуть. С другой стороны, хомо сапиенсу нравится, когда часы работают. Его цель состоит в том, чтобы узнать, который час, и взамен он отказывается от знания о том, что заставляет часы тикать.

Проектировщик Джонатан Корман отмечает:
Большинство людей не понимают, до какой степени компьютеры захватывают программистов. Сложности изучения компьютеров лишь усиливают в программистах чувство удовлетворения.

Их интерес настолько искренний и глубокий, что им никогда и в голову не приходит, что другие могут чувствовать что-то иное, а потому причиной раздражения других людей они считают неспособность к обучению, но никак не отсутствие интереса.

Тяга программистов к пониманию заставляет их инстинктивно создавать взаимодействие, приближенное к внутренним механизмам продукта. Вместо того чтобы делать программы, отражающие конечные цели пользователей, они отражают работу внутреннего механизма программы.

[attention type=red]

Естественно, что программисты не испытывают неудобств, пользуясь такими программами, поскольку, понимая принцип работы программы, они способны понять и способы ее применения. Мы называем этот распространенный стиль взаимодействий «моделью реализации».

[/attention]

К примеру, компьютерные документы постоянно хранятся на дисках, однако программы способны модифицировать только документы, временно загруженные в оперативную память. Программистам весьма комфортно с такими техническими нюансами, поэтому интерфейсы их программ отражают оба типа присутствующей в компьютере памяти.

Для пользователя же подобные вещи аналогичны абсолютно неуместному на при борной доске автомобиля переключателю, заставляющему выбирать между шинами с радиальным и диагональным кордом.

Нормальные люди вполне согласны не иметь представления о работе предмета, даже если применяют предмет постоянно и никак иначе прожить не могут. Они считают, что интерфейсы, созданные по модели реализации, возлагают на них ненужное бремя понимания. Программистам подобное отношение кажется непостижимым.

Программисты сосредотачиваются на исключительных ситуациях

В мире программного обеспечения, где преобладают точно сформулированные утверждения, даже маловероятные события попросту нельзя игнорировать.

Программисты называют эти события с крайне низкой вероятностью «исключительными ситуациями». Наступление подобных событий маловероятно, но если их не предусмотреть, программа даст серьезный сбой, когда такое событие произойдет.

Несмотря на низкую вероятность описываемых событий, за неподготовленность к оным приходится платить огромную цену. Таким образом, маловероятные события становятся для программистов вполне жизненными ситуациями.

Тот факт, что граничные условия могут наступать лишь раз в 79 лет ежедневного применения программы, программиста совершенно не утешает. Что если этот Раз наступит завтра?

Есть основания полагать, что самым главным отличием профессионала от дилетанта в сфере программирования является одержимость эксперта подготовкой к исключительным ситуациям. Столь фанатичная подготовка к вероятному неизбежно заслоняет правдоподобное.

Результатом становятся продукты, взаимодействие с которыми щедро сдобрено редко востребованными или совсем не востребованными органами управления, мешающими работать с нужными функциями.

Самая распространенная жалоба пользователей: с программой тяжело работать, потому что в ее интерфейсе слишком много настроек, не отличающихся одна от другой.

Замечательный пример «щедрости в эгоизме», по Бронсону, – изобилие ненужных и нежелательных возможностей, появляющихся в результате возможностного мышления программистов. Они поставляют нам много такого, что нужно только им самим.

[attention type=green]

Программисты шутят, что существует всего три числа: нуль, единица, бесконечность. В мире компьютерных вычислений она обретает смысл. В двоичном внутреннем мире компьютера процесс либо происходит, либо нет – это нуль или единица. Если какое-либо событие может случиться единожды, это означает, что оно может повториться бесконечное количество раз.

[/attention]

А что же люди? Они понимают нули и единицы, но, кроме того, еще твердо понимают двойки, семерки и число тридцать один. Большинству людей сложнее представить миллион вещей, чем 300 вещей. Типичный человек выполняет действия в количествах, которые не исследуются программистами.

Скажем, заядлые лыжники-любители могут потратить на лыжные походы десяток выходных за сезон. За сорок лет активного катания это составит менее 500 раз. Современные цифровые компьютеры способны обработать 500 объектов за долю секунды.

Фанат любой программы запустит ее не более нескольких тысяч раз, а программисты продолжают думать в масштабах бесконечного числа событий.
Хорошие программисты преднамеренно игнорируют такие практичные числа, как 500, потому что это повышает готовность программ к возможному пятьсот первому разу.

Именно это подразумевает По Бронсон, говоря, что «слепота улучшает их зрение».

Программисты ведут себя грубо и прямолинейно

Программисты – совсем как эти бугаи. Учась в школе, многие программисты не имели физического уровня бугаев, но обладали более острым умом и лучшей координацией интеллектуальных функций. Они превосходно проявляли себя в организованной деятельности: в дискуссиях, в литературных клубах, в шахматной команде.

Что касается терзаний переходного возраста, здесь их способности стоили не так много, как мускулатура. На школьной спортплощадке более сильные юноши легко доминировали над ними.

Тощий семнадцатилетний, обладающий познаниями взрослого в математике, физике и информатике, по-прежнему остается физически слабым мальчиком, которого игнорируют на футбольном поле и считают неудачником на любовном фронте.

Этого ребенка мы называем «ботаником».

Он не проявляет сочувствия к тем, кто интеллектуально слабее, чем он. Про себя, не имея физической силы, чтобы делать это публично, он смеется над более крупными ребятами, не обладающими его смекалкой и интеллектом. Его философия проста и жестока: держи удар или умри.

Любой другой присутствующий на «спортплощадке», не способный с ним состязаться, считается недостойным. Он не задумывается о чувствах или талантах более слабых людей. Система его ценностей выражена в неофициальной иерархии, основанной на внутреннем развитии его собственного острого интеллекта.

В среде равных себе, не бугаев, его отношение таково: если я могу одолеть тебя –в интеллектуальном состязании, я: твой повелитель и я лучше тебя.

Лишь приближаясь к тридцати годам, я осознал, каким был грубияном. Обычным грубияном, кулаками которого были способности к программированию, а ростом и длиной рук – владение сложными системами. И я издевался над теми, кому не по силам оказывались сложности использования компьютеров.

Источник: http://blog.htc-cs.ru/post/psychology_of_programmers

Говорят, в IT много платят. Стоит ли идти в программисты, если мне 30 лет и я гуманитарий?

Во время пандемии коронавируса, когда в московских группах по аренде квартир соискатели уточняли, что “работают в стабильной IT-сфере, поэтому проблем с оплатой не будет”, число студентов на курсах переподготовки выросло на треть и больше.

Среди тех, кто пошел переучиваться, много людей старше 30 лет — 35% от всех слушателей, по данным “Яндекс.Практикума”. Часто раньше они не имели никакого отношения к IT.

Писатель, воспитательница, бывший сотрудник Следственного комитета, которые ушли в IT, и их коллеги — о том, как переучиться и что может не понравиться на новой работе.

Как прийти в IT с нулевым уровнем

Подавляющее большинство разработчиков в мире — не гуманитарии, по данным доклада о сообществе Stack Оverflow, у них есть профильное образование, техническое, математическое или естественно-научное.

Но войти с нуля в профессию можно. Самый простой способ — стать тестировщиком. Так сделал Денис С., ему 35 лет, он писатель и журналист — до курсов тестировщиков зарабатывал тем, что писал статьи в газеты и рассказы в литературные журналы. Иногда заказов было много, а иногда — не было совсем, гонорары были небольшими.

Учиться пошел не на отдельные курсы, а в компанию, которая на аутсорсе занимается тестированием разных продуктов. “Обучение длилось месяц — в это время мне не платили зарплату. Потом я проходил собеседования на разные проекты внутри компании.

[attention type=yellow]

Меня взяли работать на один из самых сложных проектов, где я тянул с большим трудом, — это главная причина, почему через полгода я уволился”, — говорит он.

[/attention]

По его словам, тому, кто захочет уйти из творческой профессии в тестировщики, стоит знать следующее. “Тебя берут джуниором — это первый уровень, где зарплата минимальная. Мне не хватало денег, чтобы снимать квартиру или комнату в Москве, я жил в хостеле.

Спустя почти полгода — незадолго до моего увольнения — перешел в инженеры-тестировщики. Тогда зарплата стала выше, я мог позволить себе снять жилье, но посчитал: аренда, еда, проезд, почти не оставалось денег на развлечения и на то, чтобы откладывать”.

 

Зарплата растет по мере того, как вы осваиваете навыки. Но если вы с трудом тянете повседневные задачи — это будет долго. “Переход к инженеру от тестировщика обычно занимает три месяца. Но у меня это заняло почти шесть месяцев — мне трудно давалась работа, я не сильно интересовался тестированием, не прокачивал навыки, хотя мог ходить на курсы”. 

Коллектив в IT может показаться чужой средой. “Разработчики мыслят не так, как я, — продолжает он. — Обычно я не сразу их понимаю, когда они объясняют разработку или изменение, которое они внесли в программу. А когда понимаю, думаю: я бы эту штуку объяснял совсем по другому. Есть трудности перевода.

У меня часто было желание — взять документ с техзаданием и переписать его человеческим языком. Сейчас я попробую вернуться в журналистику, но, если не получится, буду опять рассматривать вакансии тестировщиков — их много.

Все-таки думаю, это хорошо, что я получил новую специальность, которая может приносить деньги в случае кризиса”.

Конечно, есть примеры, как люди успешно осваиваются. Евгении Берендеевой 33 года, она педагог, семь лет работала в детском саду. “Поняла, что начала выгорать, и решила уйти, — рассказывает она. — Встал выбор — чем заниматься дальше.

[attention type=red]

Мое знакомство с тестированием, наверно, как и у большинства тестировщиков, началось с книги Романа Савина “Тестирование dot COM”. Книга зашла хорошо, дальше я читала сайты по тестированию, смотрела видео на ютубе. Параллельно изучала язык программирования Python. В начале года прошла курсы тестирования в “Яндекс.

[/attention]

Практикум”. Учеба местами давалась легко, местами — тяжко, но все преодолимо. С июня работаю тестировщиком в “Озоне”. Отсутствие технического образования не мешает. Знаний, что дают курсы, для начала карьеры достаточно. Единственное, тяжело дается IT-сленг.

Но и с ним в принципе разобралась — когда обсуждается что-то, уже не сижу с выпученными глазами и с мыслями: “О чем они, что здесь происходит и что хотят от меня?”

“Вчера ты умел только открыть Word и интернет”

Способ посложнее — стать разработчиком. Выучить несколько языков программирования и освоить программы, которые используют в IT-отделах. Так поступил Альфред Шахов. Ему 33 года, он юрист по образованию, работал в Следственном комитете, потом у него был свой бизнес, работал замдиректора в фирме, которая занимается тендерами.

В IT ушел не из-за зарплаты — сейчас она меньше, чем на руководящей должности на прошлом месте, а потому что ему нравилась IT-культура.

 “Для себя я рассматриваю IT как что-то бескомпромиссное — если можно здесь работать, то зачем искать что-то еще? Меня привлекло качество окружения здесь — это интеллектуалы, интересные люди”, — говорит он.

Альфред не считает себя гуманитарием, несмотря на образование, — он всегда любил технику, собрал свой первый компьютер по частям. “Да, у гуманитариев — людей, которые были далеки от IT, — есть трудности с обучением. У них нет продвинутых знаний в общении с компьютером.

Это такой психологический барьер — вчера ты умел только включить, выключить, открыть Word и интернет, а теперь тебе нужно учиться кодить. Сейчас с этим столкнулась моя жена, она работает на госслужбе, но посмотрела на меня и пошла учиться на тестировщика.

Ей трудно дается из-за отсутствия этой базы. Мне легко давалось. Но если боишься математики — не надо идти в машинное обучение (например, чтобы потом обучать нейросети — прим. ТАСС).

Я не любил математику в школе, поэтому пошел учиться на фронтенд-разработчика — создавать веб-приложения, сайты”. 

Альфред научился программировать сам за полгода (так можно делать), затем пошел на трехмесячную стажировку в “Яндексе”, а после стал младшим разработчиком интерфейсов в “Яндекс.Маркете”. “Нового разработчика не будут подгонять, наоборот, все помогут. Не могу сказать, что легко будет всем. Если нет опыта продвинутого общения с техникой, будет сложнее”.

“Ему 35 лет, чему он может меня научить?”

Наши герои ушли в IT после 30 лет. Солидный возраст для отрасли, в которой эйджизм — одна из проблем. В США сотрудники старше 45 лет зарабатывают меньше, чем более молодые коллеги. Это, конечно, проблема не только в IT, подробно об эйджизме мы писали здесь.

Но именно в IT сотрудников списывают в менее перспективные быстрее, чем почти везде (разве что кроме большого спорта и балета). Больше всего вакансий в сфере технологий адресованы кандидатам в возрасте 25–30 лет. Это данные рекрутингового агентства hired.

com, которое ежегодно исследует то, как меняются зарплаты в IT, а также дискриминацию тех или иных групп соискателей. 

[attention type=green]

В России не исследовали, какая разница в зарплатах у соискателей до и старше 35–45 лет.

[/attention]

В самом сообществе эта тема под запретом, знать, сколько получает коллега, не принято — люди, которые дружат в офисе, не обсуждают оклады.

Сотрудники компаний, которые поговорили с автором, считают, что эйджизм есть, но скорее в разговорах, чем в действиях вроде отказа брать кого-то на работу из-за возраста.

“Где-то в Европе меня, наверное, могли бы засудить, но я спрашиваю у кандидатов старше 35 лет: “Комфортно ли вам будет работать в молодом коллективе?” У нас почти все младше 25 лет. Хотя я никогда не отказывал из-за возраста — готов взять и человека старше 40 лет, если он пройдет техническое собеседование”, — говорит Артем Н.

, руководитель отдела разработки крупной российской компании. “У нас много сотрудников 18–20 лет — часто это очень амбициозные парни, которым важно развиваться. Как-то они обсуждали руководителя одного отдела так: “Ему 35 лет, чему он может меня научить?” — рассказывает Алена П., сотрудница IT-компании из числа лидеров в России.

“У меня в отделе новый тестировщик — ему 35 лет. Он был предпринимателем и раньше вообще не касался IT — это его первая работа. Два месяца работает, и я вижу, что он пойдет дальше, за это время он освоил то, что люди осваивают за год. Он задает очень много вопросов мне, коллегам, быстро схватывает.

Так бывает не всегда, парень с такой же историей — пришел в IT с нуля — не справился, хотя я долго искала к нему подход: “Попробуй так или так”.

Ему было неудобно спрашивать, а сам он думал однобоко и не очень быстро понимал”, — рассказывает Анна, менеджер проектов в IT-отделе международной консалтинговой компании.

Больше 91% разработчиков в мире — мужчины. Женщины в IT жалуются на “стеклянный потолок” (трудно занять высокую должность, на нее скорее возьмут мужчину), на меньшие, чем у мужчин, зарплаты, пренебрежительное отношение к навыкам. Трудно ли придется женщине в начале карьеры в IT? На уровне джуниора она ничего не заметит, но, если есть амбиции расти, этот вопрос появится. 

“Узнать, какая зарплата у коллег, больше ли получают мужчины, невозможно, — продолжает Анна, — нам нельзя это обсуждать. Насчет сексизма в моей компании — его нет, потому что у нас догма на этот счет: эйчары следят, чтобы ничего подобного не происходило даже на уровне общения. Но я работаю на проектах с заказчиками из других компаний.

Там иногда происходит нарушение деловой этики, меня на совещании могут назвать Анечкой, попросить мой Instagram. Я отвечаю, что у меня нет Instagram. Как-то заказчик сказал мне: “Как это у тебя нет Instagram, а как же понять, какая ты в белье?” Бывает неприятно, когда тебя не слушают на совещаниях, где все мужчины.

Как-то я была единственной женщиной в переговорной, все обсуждали проект. Сначала не могла вставить слово, потом втиснулась с тем, что, по моему мнению, нужно добавить. Было ощущение, что меня проигнорировали.

[attention type=yellow]

И через минуту то же самое говорит мой коллега, и все: “О, какая замечательная мысль, нам нужно так сделать!” Это такой удар — вроде у тебя есть голос, но вроде у тебя нет голоса”.

[/attention]

В стартапах люди перерабатывают — работают, пока есть идеи, все время находятся на связи. В корпорациях — по-разному: где-то ответственность размывается и можно делать мало, а где-то — в норме посидеть за работой по выходным.

“Как-то проходил собеседование, технический руководитель рассказывал, что у них в отделе атмосфера стартапа, все работают по выходным, и так гордился этим”,— рассказывает Артем Н.

“Я иногда работаю по выходным, — рассказывает Альфред, — как и другие мои коллеги, но не потому, что кто-то палкой бьет: “Давай быстрее”. Мне самому интересно — у меня проект, я им увлекся.

Если у меня есть время, я никуда не поехал — поработаю в субботу пару часов”. 

“Во многих местах создается такая атмосфера, что все перерабатывают, — рассказывает Павел И., руководитель отдела. — Да, вроде как никто никого не гонит, но люди выдыхаются на проектах и выгорают, это проблема. Я видел много выгоревших людей, которые были на грани нервного заболевания.

 Это случалось и со мной — после одного сданного проекта я пришел в офис и просто начал орать на всех матом. Мне сразу дали отпуск на месяц.

Сейчас я руковожу разработчиками и слежу за тем, как они себя чувствуют, — если вижу, что кто-то работает как не в себя, не спит, у него скачет настроение — разговариваю с ним, предлагаю отдохнуть”.

Но даже в тех компаниях, где не принято, чтобы сотрудники жили проектами, точно не получится быть неторопливым и часто пить чай. Вся система, в том числе программы, в которых организован процесс, продумана так, чтобы люди работали быстро и с самоотдачей.

Анастасия Степанова

Источник: https://tass.ru/ekonomika/9427665

Мама, я инженер! Инженер-программист!

Привет! Меня зовут Геннадий, мне 31 год, у меня есть жена, маленький ребенок и кот. Недавно я сменил профессию и теперь занимаюсь фронтенд-разработкой. На пути к новой специализации мне придавали сил поддержка супруги и истории успеха других студентов, поэтому я чувствую моральный долг поделиться своей.

Текст будет длинный, так как я преследовал две цели:

1. Честно рассказать, что просто не будет, но сложности преодолимы.
2. Дать максимум пользы, чтобы помочь будущим коллегам. Не пренебрегайте ссылками в этой статье. Хотелось создать самую полезную «историю успеха» в блоге Хекслета. Обязательно напишите, получилось ли у меня.

Заварите чаёк, кофеек или какао, приступим…

Поиск себя

Я работал руководителем отдела рекламы, параллельно совмещая обязанности с курированием технической стороны работы интернет-магазина. Деятельность эта мне сильно приелась — думал, что дело в компании, где я работал уже больше 5 лет. Я ходил на собеседования, но в глубине души понимал, что буду заниматься тем же самым, но в другом месте.

На волне трендов решил прокачиваться в направлении SMM — купил курс «Нетологии», отдавал ему всё свободное время. Успешно закончил, был в рядах отличников, но дальше дело не пошло.

Да простят меня специалисты по социальным сетям, но я так и не смог почувствовать важности и нужности своей деятельности, а поэтому и не смог «продать» себя ни одному заказчику. Деньги и время потрачены впустую. Это важный момент, который ещё всплывет.

Кстати, параллельно у «Нетологии» проходил бесплатный курс о смене профессии и выборе работы в digital. Здесь дали ссылку на тест по определению типа личности и судя по результатам, мне нужно было заниматься аналитикой или программированием.

[attention type=red]

Какая чушь, подумал я — это же вообще не для меня, и пошел дальше изучать SMM.По ссылке часть презентации с предполагаемыми профессиями на базе результатов теста.

[/attention]

Я продолжал работать на своей прежней работе, чувствуя, что увяз, параллельно достаточно пассивно изучал рынок труда, но радикальных действий не предпринимал.

Жизнь сама решила дать мне толчок — в компании начали происходить серьёзные изменения, которые привели к тому, что мне предложили работать на новых условиях — на них я соглашаться не стал бы даже в бреду. Я покинул компанию и ушел в никуда.

Войти в IT

Через две недели я нашел работу в роли проджект-менеджера в стартапе. Идея казалась мне очень крутой, я ей загорелся. По итогам собеседования — в качестве испытания — мне предложили изучить существующие наработки и предложить улучшения. К делу я подошёл с огнем в глазах и прислал документ на десяток листов, мне сделали предложение о работе.

Круто, я проджект-менеджер в IT, дальше только вперёд. Перспективы казались мне самыми радужными. Команду формировал самостоятельно. В подчинении у меня был один программист и несколько менеджеров по работе с клиентами. Чтобы ставить адекватные задачи разработчику, я начал изучать релевантные темы.

Я раньше уже начинал обучался вёрстке в HTML Academy, когда имел дело с интернет-магазином, но всё забылось — максимум, что я использовал, это теги для разметки страниц с контентом. Читал статьи, проходил интерактивные курсы и не заметил, как ушел в тему с головой.

На этот момент обучение веб-разработке было скорее хобби, чем намерением сменить профессию, но интерес постепенно подогревался, хотелось разобраться, как всё устроено.

Работа в стартапе полна сюрпризов, чем дольше я работал, тем больше мои представления расходились с действительностью. Направление развития изменилось и ушло в сторону от тех идей, которые были мне близки.

В совокупности с другими факторами стало понятно, что эта работа носит временный характер. Появилась дилемма – снова подбирать менеджерскую позицию или перейти в ряды разработчиков и развиваться в новом направлении.

Второе показалось более интересным и перспективным, я решил заняться обучением плотнее.

Окружение

Среди моего ближайшего окружения нет ни разработчиков, ни тестировщиков, ни кого-либо с похожей специализацией. Чтобы погружаться в IT, соответствующую атмосферу я создавал виртуально. Для этого слушал подкасты, смотрел -блоги, подписывался на корпоративные и личные аккаунты разработчиков в Твиттере Подружиться со мной в Твиттере,Мои рекомендации -каналов,Мои рекомендации подкасты.

Обучение

Изучение веб-разработки я начал с курсов HTML Academy. Они отлично обучают вёрстке, игровая механика курсов просто прекрасна.

При этом все эти забавы с котиками и енотами навели меня на мысль, что курсы слишком размазаны – слишком много времени уделялось каким-то мелочам, словно это сделано для объёма, а не для пользы.

Кажется, в HTML Academy я больше играл в разработчика, чем обучался.

В транспорте, или когда выдавалась свободная минута, я занимался в различных приложениях (Sololearn и пр.) на смартфоне — от них толку немного, но всё же это полезнее, чем залипать в игры.

[attention type=green]

Позже я взял курс на Udemy, где обещали сделать из меня разработчика с нуля. Оказалось, что честнее было бы говорить про верстальщика, чем про разработчика.

[/attention]

Например, нам только в конце курса показали jQuery и я не понял ровно ничего, просто перепечатывал с экрана.

Хекслет

Знакомство с Хекслетом состоялось совершенно случайно. Это был ретвит статьи «Тинькофф Журнала» с образовательными площадками. Помню первые ощущения от знакомства с сайтом – это что-то несерьёзное, какие-то детские рисунки, похоже, сделано на скорую руку.

Хекслет был подключен к программе кешбэк от «Тинькофф», видимо, поэтому школа оказалась в подборке. В моем опыте была попытка заключить с банком контракт на участие в программе кешбэка, и я знаю, что всех подряд туда не берут. За первые блоки курсов денег не просили, поэтому я решил задержаться подольше.

Помню, как легко и доступно объяснили всё в первых уроках, превосходная подача для постигающих азы. Где-то там же, в начале, новичкам рекомендуют отправиться на Code-Basics.

Так я и сделал, но не без доли иронии — ведь обучение начинается с урока, где нужно написать фразу, которая хорошо ложится в контекст – 'You know nothing, Jon Snow'.

Отсюда началось моё перестроение. Самыми сложными для меня были базовые курсы — понять концепции и конструкции, запомнить синтаксис, всё эти скобки и стрелки, постоянно возникающие ошибки в коде. Сначала говорят, что компьютер последовательно выполняет операции, а потом оказывается, что есть циклы, рекурсия, которые исполняют код нелинейно.

Был опыт, когда я 4 часа мучился со слайдером и не мог понять, почему ничего не работает — оказалось, что я допустил опечатку в атрибуте тега script, подключая js файл к странице. Подобные штуки нельзя перескочить, эти ошибки надо пережить.

Помню, как закипала голова от перегрузки новой информацией. Проснулся ночью, дочка зовёт и просит подогреть ей молочка. Иду на кухню, а в голове:

1. Надо написать функцию, которая подогреет молоко;
2. Я понятия не имею, как это сделать
3. Теплое молоко нужно прямо сейчас
4. Что же делать?!

Источник: https://ru.hexlet.io/blog/posts/mama-ya-inzhener-inzhener-programmist

После 104 неудачных собеседований я решил стать программистом | Rusbase

В Кремниевой долине можно построить блестящую карьеру, а можно, наоборот, ее разрушить. Я испытал это на собственной шкуре: всего за месяц до тридцатилетия и за шесть недель до свадьбы.

Я работал в первоклассной команде и занимался менеджментом продукта в крупной софтверной компании.

У меня были интересные задачи, дружелюбные коллеги, бесплатная еда — словом, Кремниевая долина во всей красе.

Но прошло чуть больше года, и компания внезапно прекратила разработку продукта, которой я руководил. Я оказался на улице.

Поначалу я не сильно волновался: у меня было хорошее резюме, к тому же я умел проходить собеседования. Я думал, что легко смогу найти работу в той же сфере в любой другой компании. С течением времени, однако, мой оптимизм угас. К осени того же года я прошёл уже 104 собеседования и не получил ни единого предложения.

После таких обескураживающих результатов я решил пересмотреть свои возможности. Мне уже было ясно, что я не соответствую рынку. «Эх, если б я только мог программировать», – подумал я тогда и решил попробовать.

Я? Программировать?

В Кремниевой долине умение программировать очень ценится. В среднем на одну вакансию продакт-менеджера там приходится по шесть вакансий разработчиков. Мало того, компании даже жалуются на недостаток талантливых специалистов и готовы платить им хорошие деньги.

Однако у позиции программиста есть и другие неочевидные плюсы. Как гуманитарий, живущий в области залива Сан-Франциско, я заметил, что программисты получают высокий (и полностью незаслуженный) уровень уважения практически сразу же. Окружающим кажется, что они очень умны.

Менеджеры и коллеги считают, что время программиста дорого стоит. На собраниях их работу всегда оценивают выше. Мало того, программист может себе позволить отпускать непристойные шутки, нарушать установленный график и не соблюдать дресс-код, да и вообще вести себя, как полный идиот.

Ему это сойдёт с рук.

 Reuters

[attention type=yellow]

И хотя такое отношение, безусловно, приятно, я никогда не думал, что могу стать кодером. В городе, переполненном программистами, которые мечтают жить на одном Сойленте и рано или поздно создать стартап миллиардной капитализацией, я чувствовал себя не в своей тарелке.

[/attention]

Я закончил бакалавриат по социологии, никогда не посещал курсы информатики, не смотрел фантастику и не смеялся над гиковскими шутками. Мне нравилось наблюдать за птицами, читать книги и заниматься спортом.

Я работал в продажах и политике, считая коммуникативные навыки главным своим активом.

Я был душой компании! Однако рынку моя самоидентификация явно не нравилась, и без серьезных перемен у меня практически не было шансов.

В определённом смысле, время для перемен было выбрано удачно. На рынке высокий спрос на специалистов, в интернете полно ресурсов для самообучения. Бесплатные курсы на сайтах Udacity и Coursera, бесплатные самоучители на порталах типа Codecademy, бесплатные электронные книги с многообещающими названиями вроде «Научись кодить на Python».

В то же время стали появляться тренинговые программы, известные как «интенсивы по программированию». За 15-20 тысяч долларов организаторы обещали всего за три месяца дать актуальные инженерные знания.

Они даже представляли впечатляющую статистику о своих выпускниках: показатель приёма на работу выше 90%, шестизначные зарплаты и гарантии типа «найди работу или получи свои деньги назад».

На предыдущей работе несколько моих сотрудников были выпускниками одной из таких программ, Hackbright.

[attention type=red]

И всё же я был в ужасе. С одной стороны, интенсив по программированию был наилучшим вариантом научиться кодить.

[/attention]

С другой — я боялся, что потрачу кучу денег и времени, а результат будет не лучше моей нынешней ситуации.

К сожалению, других вариантов у меня не было вообще, поэтому я подписался на лагерь для программистов Hack Reactor, расположенный в Сан-Франциско. Так началась моя карьера кодера.

Смирение с ошибками

Первое, что я обнаружил после начала обучения — программировать сложно. Чтобы ему научиться, требуется провести сотни часов за компьютером.

Большую часть времени вы будете пялиться на сообщение об ошибке, ведь код практически никогда не делает то, что вам нужно, с первого раза. Думаете, что если меня 104 раза продинамили с работой, я привык к неудачам? Нет.

Я нервничал из-за каждой ошибки и никогда не был уверен, что мне удастся её исправить.

Мне помогло общение с другими студентами из группы — юристом, нейробиологом, авиационным механиком, профессиональным геймером и другими. Здесь были люди в возрасте от 20 до 40. У некоторых уже был диплом по информационным технологиям, и им просто нужна была переподготовка. Другие вообще никогда не учились в вузах. Общего в нас было только одно – желание помочь друг другу пройти курс и остаться в живых.

В течение трех месяцев мы встречались по шесть дней в неделю. Занимались с 9 утра до 8 вечера, но часто оставались и позже, чтобы поработать над заданиями. По окончании программы мы создали полноценные веб-приложения.

Главным уроком учебы в Hack Reactor стала необходимость смириться с ошибками. Студентов постоянно просили работать с проблемами, о решении которых они не имели никакого представления.

Нам объясняли фундаментальные понятия информационных технологий, но куда больше мы тратили времени на то, чтобы научиться терпению, смирению и настойчивости. Отсутствие знаний выпускники Hack Reactor компенсировали твердостью характера.

Впрочем, всегда было чему учиться: использованию огромного количества языков, библиотек и инструментов. Чем ближе был конец программы, тем больше я задавался вопросом: «Сколько всего мне нужно знать, чтобы называться инженером?». 

Перезагрузка карьеры

На этот вопрос есть очень практичный ответ. Вы являетесь разработчиком, если можете пройти интервью для программистов. Такое интервью может тянуться от четырех до шести часов.

На нем соискатели решают головоломки с помощью кода. Часто кандидат стоит у доски и пишет решения от руки, а интервьюеры их проверяют.

Могут быть разные варианты, но это основной метод отбора инженеров в компаниях, где я работал.

На самом деле, этот способ не идеален. Он не показывает, может ли программист работать в команде или насколько он способен разрабатывать сложную систему в течение длительного времени. Этот тест преувеличивает значение уверенности в себе и делает поспешные выводы о способностях кандидата лишь по нескольким строчкам кода. А ведь даже у самых лучших из нас бывают плохие дни.

Интервью для программистов также тесно связано с демократическим мифом Кремниевой долины: если мы верим, что у нас есть один тест для определения инженерных способностей, только его результаты и имеют значение.

Компании могут игнорировать рекомендации, профессиональный опыт, манеру одеваться, резюме и всё остальное. Нет, многие всё ещё ценят научную степень, портфолио или опыт работы, но сегодня всё больше игроков дают шанс «нетрадиционным» программистам.

Всё, что для этого нужно, – пройти тест.

[attention type=green]

После шести месяцев обучения и трех месяцев лагеря я был готов к собеседованиям. Начал я плохо — первое интервью в крупной компании я провалил. Второе было не лучше. Впрочем, к моему удивлению, дальше пошло лучше. Мои нервы адаптировались к жёсткому ритму собеседования и к вопросам.

[/attention]

В течение нескольких недель я начал получать щедрые предложения от различных компаний. Я по-прежнему не чувствовал себя программистом, но факт, что кто-то был готов мне платить за то, что я буду писать ему код, не мог не радовать. План сработал, но мне потребовалось несколько месяцев работы, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.

Дорогу гуманитариям

Сейчас я знаю, что у огромного количества работающих в индустрии программистов нет высшего образования в этой сфере. Недавний опрос показал, что их доля приближается к 50% от общего количества специалистов. Какой бы ни была цифра, в неё входит мой бывший руководитель и самые лучшие программисты, с которыми я работал.

И пока идёт спор по поводу эффективности образовательных лагерей, никто не спорит о праве на существование талантливых самоучек. Многие в Долине верят, что если ты можешь самостоятельно научиться программированию, то ты достаточно мотивирован, вынослив, любопытен и изобретателен. Это те самые качества, которые ценят компании.

Мало того, всё чаще от программных инженеров требуется знание дизайна, деловая смекалка и навыки продакт-менеджмента. Они должны быть любопытными, уметь сотрудничать с людьми из других сфер. Мой опыт говорит, что сегодня компании начинают ценить эти качества едва ли не так же, как традиционное образование в сфере информационных технологий.

С тех пор как я стал разработчиком, прошло больше двух лет. Я до сих пор иногда чувствую себя самозванцем, хотя получил за это время несколько повышений и новые обязанности. Плюс я уже перешёл в новую компанию.

***

Оглядываясь назад, я поражаюсь тому, как мне повезло. У меня не было детей, почти не было долгов, жена меня поддерживала. К тому же я находился в близости от самых крутых IT-компаний планеты. И даже имея на руках все эти преимущества, я колебался.

В конце концов, я понял, что Кремниевая долина постоянно меняется. Я мог хвататься за старое и остаться у разбитого корыта или попробовать что-нибудь абсолютно новое. Теперь я знаю, что программистом становятся только с практикой. Самым сложным для меня было разрешить себе работать.

Материалы по теме:

15 советов разработчикам о том, как улучшить карьеру

Год назад я основал свою компанию: вот мои впечатления

Как два парня создали первый поисковик для гифок

Как я получила на 15 тыс. долларов больше того, что изначально предлагала компания

Фото на обложке: Unsplash

Источник: https://rb.ru/story/iz-menedzherav-programmisty/